Школа добродетели
Шрифт:
— Ну как наша бедная коленка? — спросил Томас.
— Лучше.
— Дай я посмотрю.
Они сидели под выглянувшим ненадолго солнышком; их садовые стулья с просевшими сиденьями стояли чуть наклонно на неровных камнях.
Мидж подняла голую расцарапанную ногу. Томас, конечно же, возился с ее раной, продезинфицировал ее, посочувствовал жене. Теперь он поверх очков смотрел на ранку таким взглядом, который особенно раздражал ее. Томас ласково положил
— Она вся горит, — сказала Мидж. — Может, забинтовать?
— Нет, оставь так, у тебя все чисто. Бедняжка, какое ужасное падение.
— Это было так нелепо.
— Ты у меня глупенькая — нельзя ходить в туфлях на высоких каблуках. Они хороши только для гостиных!
— Да… Ну ладно, пусть так…
— Ты хорошо себя чувствуешь? В смысле, вообще.
— Да, конечно.
— Еще не конец твоего периода?
— Нет, я в порядке.
— Ты иногда выглядишь такой…
— Какой?
— Отсутствующей.
— Может, я теряю свою индивидуальность. Впрочем, у меня всегда ее было немного.
— Переоцененный товар. Я тебя не раздражаю? Иногда мне кажется, я тебя теряю.
— Нет-нет. Просто мы подчас разговариваем как чужие. Интересно, у других тоже такое случается?
— Забудь о других. У нас своя собственная манера разговаривать.
— Интересно, как разговаривали Гарри и Хлоя?
Она вдруг не смогла воспротивиться желанию произнести его имя.
— Ах, эти двое…
— Ты говоришь о них так презрительно.
— Да нет, господь с тобой. Жизни других людей и fortiori [51] их браки есть тайна великая.
— Даже для тебя?
— В особенности для меня. Все простые объяснения я давно исчерпал.
— Но Гарри…
— Гарри мог бы стать фашистом…
— Он тебе представляется грубым?
51
Особенно (лат.)
— Я хотел сказать, что на самом деле он романтик. Я полагаю, фашисты тоже были романтиками, но он порядочный романтик. Разочарованный вождь. Конечно, он страдал оттого, что у него знаменитый отец. Это как верблюд для Уилли. Он был романтически влюблен в Хлою, и я уверен, они оба вовсю играли в эту игру. Я не говорю об этом цинично. В жизни так много актерства — это может стать катастрофой, но иногда это способ сдерживания ситуации, которая в противном случае была бы совершенно неподконтрольна тебе.
— Значит, они были счастливы?
— Да, на свой беспокойный манер. Ты так не думаешь?
— Да, пожалуй… Хлоя определенно была романтиком. Она теперь где-то
— Бедная, потому что умерла молодой?
— Она никогда никого не любила по-настоящему, кроме Джесса Бэлтрама. В конечном счете после такого мужчины все другие должны казаться бледными тенями. Она так и не оправилась после того, как он ее бросил.
— Но ты, конечно, Джесса никогда не видела, да? Мне раньше хотелось изучить этого человека.
— Он, естественно, был благодарен Гарри.
— Что ж, Гарри женился на женщине, беременной от другого мужчины.
— Это типично для него, — сказала Мидж. — Он такой щедрый… настоящий рыцарь… необузданный… возможно, глуповатый.
— Склонный к саморазрушению, — отозвался Томас. — Он женился на ее раскаянии, стыде, мстительности и ненависти к себе. Его привлекают такие запахи.
— Ну, это уж слишком психологично. Она была по-своему привлекательна, этакая трагическая королева. А почему он выбрал ту, другую?
— Потому что она была невинная пустышка. В ее чистых, ясных любящих глазах он видел бескрайние моря Антарктики и летающего кругами альбатроса.
— Очень романтично. Это смешно, но я всегда считала Эдварда сыном Гарри. Это Стюарт похож на безотцовщину.
— Непорочное зачатие. Безгрешная отсутствующая мать, мать-девственница. Это способ избавиться от отца.
— Ты думаешь, этим все и объясняется?
— Нет.
— И Стюарт в самом деле станет надзирать за условно осужденными — таково, кажется, его последнее решение? Превратить всех преступников в Стюартов? Не могу его понять.
— Я тоже. У него какой-то метафизический порыв. Есть люди, способные делать только что-то одно, но им нужно попробовать все. Он похож на композитора, который должен изобрести для себя всю гармонию. Стюарт видит машину жизни, ожесточающую людей, — секс, алкоголь, честолюбие, гордыня, корыстолюбие, изнеженность — и представляет себе это в виде одной большой ловушки. Его простой план состоит в том, чтобы не попасть в нее. Вот почему ему нужно попробовать все.
— У него будет нервный срыв. Он наделает дел. А в итоге станет психопатом.
— Хорошенькие девушки любят психопатов.
— Я бы хотела, чтобы он оставил Мередита в покое. Прошлой ночью мне опять приснился этот сон о белом всаднике. Он поворачивается и смотрит на меня. А может, белая только лошадь… Ты сказал, что это символ смерти.
— В этом нет ничего страшного. Жизнь — тоже символ смерти. Это исследование умирания.
— Я знаю, смерть тебя ужасно интересует. Мне бы хотелось, чтобы Эдвард проявлял больше интереса к Мередиту. А как там Эдвард? Где он? Все думают, что он здесь. Где ты его спрятал?