Школа гетер
Шрифт:
— Я должен благодарить за это Афродиту.
«Умно! — чуть не вскрикнула Лаис. — Конечно, богиня карает тех, кто лжет и призывает ее в подтверждение лжи, однако Дарею помогла я, а я — аулетрида из храма Афродиты… Вот и получается, что он должен благодарить Афродиту!»
Похоже, ответ Дарея очень понравился Никарете. Если к делу причастна Афродита, значит, по воле богини свершилось некое таинство, а уж каким образом оно свершилось, лучше не допытываться, ибо чем меньше смертные знают о божественных помыслах и промыслах, тем лучше для смертных
— Ты в самом деле невинна? — спросила Никарета, повернувшись к Нофаро.
— Я готова поклясться именами всех небожителей, — ответила Нофаро дрожащим голосом.
— И станешь клятвопреступницей! — ехидно хихикнула Клития, верная приспешница Мауры.
— Бросьте, красавицы аулетриды, на спор слов не тратьте, — раздался, словно бы ниоткуда, негромкий голос, и, как обычно, лишь спустя некоторое время посреди залы появилась Кирилла: скрюченная во все возможные погибели, сморщенная. Однако ее черные глаза сверкали ярко и весело. — Я этих слов правдивость проверить в два счета смогу, коли прикажешь, великая жрица!
Никарета кивнула, явно оробев при виде бывшей пифии — как, впрочем, и все присутствующие.
— Стой же спокойно, дитя, — сказала Кирилла, устремив на Нофаро пронзительный взгляд. — И делай лишь то, что велю я. Потрогай себя между ног левой рукой — средним перстом и указательным тоже… Только не запускай их так глубоко, а то сама себя женщиной сделаешь ты! — хихикнула старуха. — Теперь мизинцем и безымянным перстом там же потрогай. Так… Пришел черед пальца большого… Теперь же все пальцы в кулак ты сожми и про себя повтори то, что шепну я тебе, о Нофаро.
Кирилла приблизилась к девушке, которая наклонилась, чтобы крошечная колдунья смогла приблизить губы к ее уху, и что-то прошелестела.
— Ну, повторяй же за мной, — велела Кирилла, — только так, чтоб никто не услышал ни слова, ни звука! Помни, что должна ты это заклятье держать в тайне великой всю жизнь, коль не хочешь, чтоб черви в лоне твоем завелись — злобные черви, кои будут кусать мужа за… Ну, всем понятно, за что! Поняла, о Нофаро? Ну, поняла ли?
Нофаро, бледная, как морская пена, кивнула.
— Тогда повторяй потихоньку за мною! — велела Кирилла, и губы Нофаро зашевелились.
И в следующее мгновение общий крик вырвался у всех присутствующих, потому что ее сжатые пальцы вдруг стали ярко-красными, словно обагренными кровью!
Почти тотчас пальцы Нофаро вновь приобрели нормальный цвет. Потрясенная девушка покачнулась, чуть не падая, и Никарета протянула ей руку, чтобы поддержать.
Этот жест говорил о многом, и Лаис поняла, что они победили.
— Да, она воистину девственна, — пробормотала Никарета. — Пальцы обманщицы стали бы черными… Спасибо тебе, пифия Кирилла.
Старушонка улыбнулась, отчего ее лицо собралось вовсе уже неисчислимыми морщинами, и посоветовала, как может мать посоветовать дочери:
— Никарета, отправь поскорее девчонку из храма. Деньги нужнее ему, чем Нофаро, которая так за свой девичий пояс трясется, что с жизнью расстаться готова!
— Хорошо, — кивнула великая жрица. — Афродита Пандемос и храм богини принимают твой выкуп, стражник, и отпускают Нофаро. Забери свою будущую жену.
Дарей, от растерянности забыв подняться, на коленях пополз к Нофаро, а она стояла, ошеломленно озираясь, словно не верила в происшедшее.
— Пятьдесят мин? — вдруг возмущенно воскликнул Паталий. — Да я могу заплатить за нее больше! Я могу…
Дядя Нофаро дернул его за руку так, что он чуть не упал, и прошипел:
— Молчи, дурак!
А потом он с оскорбленным видом обратился к Никарете:
— Будь по-твоему, великая жрица. Мы уезжаем. Но отец этой девушки ставил условие, что она получит свое приданое, если станет женой человека, которому была предназначена с самого детства, то есть Паталия. Если же она предпочла другого мужчину, то приданое, по закону Триполиса, должно перейти к обманутому жениху. Поэтому ты, стражник, получаешь голую бесприданницу! — с издевкой поглядел он на Дарея. — Идем, Паталий! Уйдем побыстрей из этого… из этого… — Он захлебнулся оскорблениями, которые не посмел высказать вслух, и потащил бывшего жениха прочь, крича: — Откройте нам ворота! Выпустите нас отсюда!
Никарета ударила в диск, висевший рядом с ее возвышением.
Прибежал привратник. Выслушал приказ выпустить двух мужчин с их ослами, поклонился великой жрице и степенно направился во двор.
Лаис смотрела на дядю Нофаро и ее бывшего жениха, которые почти бежали за привратником, подталкивая его, чтобы шел быстрее, а сами то и дело косились друг на друга и с трудом скрывали ухмылки. Легко догадаться, что эта парочка мошенников задумала в очередной раз ограбить бедную простодушную толстушку и увезти с собой ее приданое. И если бы Лаис не проявила чудеса предусмотрительности, им это удалось бы!
Лаис покосилась на Гелиодору, которая по-прежнему сидела на заветном узле, подмигнула ей… И вдруг кинулась вслед удаляющимся с криком:
— Если вы не вернете приданое Нофаро, оно обратится в песок и камни, лишь только вы доберетесь до Триполиса!
Мошенники обернулись на нее, издевательски расхохотались и ринулись вон из храма.
Лаис подбежала к высокому окну, выходящему во двор, и увидела, что привратник едва успел приоткрыть створки ворот, а трипольцы уже протиснулись в них, волоча за собой некстати заупрямившихся ослов, по-прежнему навьюченных тяжеленными мешками… мешками с песком и камнями.
Итак, этим обманщикам не хватило ума даже заглянуть в мешки! Серебряное сверканье пятидесяти мин, невесть откуда взявшихся у оборванного стражника, не навеяло им никаких подозрений.
Ну что ж, глупость и жадность должны быть наказаны!
— Глупость и жадность должны быть наказаны, — прошелестел за спиной шепот Кириллы, словно эхо мыслей Лаис, — верно! Но и тебе, о дитя, очень плохо придется… Помни же, девочка, что означает имя твое! И прощать научись! Научись, даже если нет сил…