Школа на горке

Матвеева Людмила Григорьевна

Он не знал и другого — еще много-много раз вспомнит он эту историю с контурной картой. Но это будет потом, еще не скоро.

* * *

Муравьев и Валерка решили начать обход с большого белого дома-башни. Они быстрым шагом пересекли двор и вошли в подъезд. Было тихо и гулко, Муравьев почему-то заговорил шепотом:

— Давай на двенадцатый этаж поднимемся, а потом будем двигаться вниз.

Валерка молча кивнул.

Они вошли в лифт. Муравьев

уже хотел нажать на кнопку с цифрой «двенадцать», но в это время тоненький голос крикнул:

— Подождите! Не уезжайте!

Они подождали. В лифт вбежала Катаюмова. Она тяжело дышала, — видно, мчалась от самой школы. Глаза были круглые, широко открытые, от любопытства Катаюмова даже моргать старалась пореже — вдруг в тот самый миг, когда она мигнет, и случится что-то потрясающе интересное.

— Нечестно!—сказала она. — Сами что-то затеяли, а от других скрываете.

Валерка нажал на кнопку, и лифт поехал на двенадцатый этаж.

Муравьев не отрываясь смотрел на Катаюмову. Он мог бы смотреть на нее целый год, но впереди было важное дело.

— Не поднимай шума, Катаюмова, — строго сказал он. — Что за привычка — чуть что, поднимать крик!

— Сам ты молчи, — быстро ответила она и отвернулась от него к Валерке; они вышли на двенадцатом этаже. — Валера, расскажи, что мы сейчас будем делать?

«Мы», — подумал Муравьев. — А ведь ее никто не приглашал участвовать в операции».

— По квартирам будем ходить, — ответил Валерка. — Вещи военные спрашивать, может, у кого что осталось от войны. Поняла?

— Ой! — Она всплеснула руками. — Какой ты, Валера, молодец! Как ты хорошо придумал! А то гоняемся за этим злым стариком, а он такой несимпатичный! Ты просто замечательно придумал, Валера!

Муравьев молчал. Ему хотелось закричать, как лягушке-путешественнице из сказки: «Это я придумал!» Но он ничего не стал кричать, пусть Валерка сам говорит. Но Валерка почему-то тоже молчал. Наверное, задумался. Он может теперь молчать хоть целый день.

Не дожидаясь, пока Валерка произнесет слово, Муравьев нажал на звонок, в квартире за дверью заиграла легкая музыка.

— У нас тоже такой звонок, — сказала Катаюмова. — «Мелодичный» называется.

— Кто здесь? — спросил из-за двери голос старушки. — Кого надо?

— Группа «Поиск», — ответил Муравьев, — из школы. Откройте, мы все объясним.

Но старушка не отпирала. Она затихла, потом раздался шорох — это старушка смотрела в стеклянный глазок. Пусть смотрит, видно же, что они не грабители и не разбойники.

Насмотревшись вдоволь, она зазвенела цепочкой, приоткрыла дверь и спросила недоверчиво:

— Макулатуру, что ли? Нету, Андрюшка всю на талон сдал.

— Нет, бабушка, нам не макулатуру, — замямлил Валерка. — У нас музей в школе, понимаете?

— Мы все понимаем, — поджала губы бабка. — А тебе стыдно, — ткнула она пальцем в Катаюмову. —

Они мальчики, им баловать простительно, а ты что с ними общего нашла? Ты же девочка, а хуже мальчика. По чужим звонкам звонить — разве это красиво? Музей какой-то выдумали!

— Подождите, бабушка, — начал Муравьев терпеливо, — вы только послушайте. У нас музей, в нем всякие военные вещи — котелок есть, офицерский планшет есть, пулеметная лента. А нам еще нужно. Понимаете? С войны осталось у вас что-нибудь? Вы бы нам отдали, а мы бы поместили в музей, под стекло. И все бы видели. А так что? Дома у вас пылится...

— Пылится! Да у меня ни пылинки в доме нет! Это у вас пылится! И старых вещей не держу, и нет у меня ничего.

Она со стуком захлопнула дверь и долго еще ворчала, шаркая тапками.

— Не особенно толковая попалась бабушка, — тихо сказал Муравьев. — Пошли дальше.

В следующих двух квартирах никого не оказалось дома. Они позвонили еще в одну. Подождали. Никто не открывал.

— Пошли, — сказала Катаюмова.

— Подожди. — И Муравьев снова нажал на звонок.

И тут щелкнул замок, открылась дверь, маленькая девочка выглянула и спросила:

— Вам чего?

— А тебе чего? — спросила Катаюмова.

— Нет, мне — ничего. Если вы хулиганите, то пожалуйста. Я-то вас ни капли не боюсь. Просто я думала, вам надо знать, куда наш сосед уехал.

— А он пожилой? — встрепенулась Катаюмова.

— Да, пожилой.

— Вот пожилой нам и нужен. — Муравьев присел на корточки перед маленькой девочкой. — А куда он уехал? Ты знаешь?

Девочка хмыкает. Из-за двери виден курносый круглый нос, сияет коричневый глаз.

— Я? Конечно, знаю. Мы же с ним соседи. Я все знаю.

— Ну, скажи тогда, — торопит Катаюмова. — Поскорее только. У нас знаешь сколько дел?

Но, видно, напористая Катаюмова чем-то не нравится этой маленькой девочке. Она долго смотрит на Катаюмову, потом на Муравьева и наконец на Валерку, который все это время молча стоит за их спинами.

— Что же ты молчишь? — наседает Катаюмова. — Почему не говоришь?

— А что говорить?

— Как тебя зовут? — спрашивает из-за спин Валерка.

— Анюта. А тебя?

— Валера. А сосед куда уехал?

— Сосед? Он в ГДР уехал, на два месяца. А через два месяца он приедет.

— На два месяца! — ахает Катаюмова.

— Да. Он нам свою собаку оставил, Сильву. Я теперь с ней гуляю, она меня слушается с одного слова. Показать? Сильва!

Коричневая небольшая собака вышла на площадку, шелковые уши покачивались, коротенький хвост ловко крутился в знак удовольствия от приятной встречи с тремя следопытами. Сильва ласково смотрела на Анюту.

— Пошли, — сказал Муравьев.

Но Валерка, увидев собаку, забыл обо всем. Он стал гладить Сильву, трепал ее за уши, щекотал под горлом, приговаривал: