Школа на краю империи
Шрифт:
— Хватит и двух, — отрезал я.
***
Мы подошли к арсеналу за четверть часа до звонка.
Я и Регина — мой новый секундант.
— Не понимаю, — сказала девушка. — Какая от меня польза?
— Никакой, — согласился я. — Просто согласуешь с представителем Романовского выбор оружия. Я взял тебя для солидности, ведь ты из аристо.
— Ираклий...
— Ты же слышала, он не разбирается в правилах.
Выяснилось, что графских детей, вне зависимости от пола и возраста, с детства обучали тонкому
— А с кем ты дерёшься в четырнадцать тридцать?
— С Котовой.
Регина сокрушённо вздохнула.
— Что?
— Она уже билась на арене. До первой крови. Дважды с начала сентября и оба раза победила.
— С кем не бывает.
Не объяснять же мне тринадцатилетке, что арена для таких как я — дом родной. Всё равно не поверит, да и светиться незачем.
После обеда у нас начинался урок по рукопашке. Ираклий сразу пошёл переодеваться — он до смерти боялся препода. И настоятельно предупредил нас с Региной, что опаздывать не стоит.
«Вход со двора» оказался спуском в подвал. Я уж было подумал, что приблизился к вратам в ад или подземному переходу, но надпись «МЕТРО» отсутствовала.
Зато обнаружилась будка с охранником.
И бронированная дверь.
Глава 22
Арсенал охраняла женщина.
Не просто женщина — нерушимый бастион, едва вписывающийся в квадрат окошка. Шрам на виске, туго стянутый пучок волос, массивный подбородок, подозрительный взгляд. Идеальный кандидат на вахтёра.
— Куда собрались?
— У меня дуэль.
— А это кто с тобой?
— Секундант.
— Выбор оружия?
— Да.
— Фамилия?
— Иванов.
— Сейчас проверю.
Вахтёрша носила чёрную форму, на её запястье красовались солидные «командирские» часы. Неспешно открыв журнал посещений, женщина пролистала к последним записям, обнаружила мою фамилию и после этого придвинула к себе телефонный аппарат. Сняв трубку, набрала коротенький номер. До моего слуха донеслись гудки.
— Виктор Савельич?
Трубка что-то ответила.
— Иванов на КПП. С секундантом. Да, оружие выбирать. Что значит, на какую? У него их две? — удивлённый взгляд в мою сторону. — Наверное. Хорошо, пропускаю.
Повесив трубку, вахтёрша сообщила:
— Хранитель ждёт.
Дверь с тяжёлым гулом начала отодвигаться. Спускаясь вниз, я подумал, что жутковато здесь работать — под землёй, за такими заслонами. Словно не в школе сидишь, на побережье тёплого моря, а в постапокалиптическом бункере. Впрочем, если человека всё устраивает...
Внутри арсенала горел свет.
Мы переступили порог, и я замер в невольном изумлении. Нет, я повидал за свои многочисленные жизни всякое, но арсеналы Рима ни в какое сравнение не шли с этим.
Помещение было обширным — около двухсот «квадратов». Оружие крепилось к стенам, покоилось в напольных стойках, шифровалось под музейные экспонаты за стеклом стендов. Присутствовала и защита, но ничего тяжёлого в духе средневековой Европы. Наплечники, наголенники, наручи, всевозможные шлемы, круглые щиты, баклеры, набедренники, лёгкие кольчуги с накладными пластинами и без. Ростовых щитов не было. Тяжёлых алебард и всяких там цвайхендеров —
— Доброго дня, — к нам незаметно приблизился хранитель.
Старик лет шестидесяти — морщинистый, сухопарый, но довольно крепкий. Седые усы, лысеющая голова, очки в роговой оправе. Пенсионер, но очень непростой. От моего взгляда не укрылась кошачья походка старика — нечто подобное встречается у ветеранов-гладиаторов, сумевших продержаться год или два на арене. А такое, доложу я вам, не каждому под силу. В моей первой инкарнации боец, сумевший остаться в живых после трёх лет непрестанных поединков, становился обладателем рудиса — деревянного меча, символа свободы. Такой человек превращался в вольноотпущенника, но порой вновь возвращался к ланисте, потому что не умел зарабатывать на хлеб иным ремеслом. Наёмники становились аукторатами — элитой манежа. А что, две тысячи сестерциев за бой — плата вполне достойная по тем временам. На дороге такие деньжищи не валялись...
— Здравствуйте, — ответил я.
— Мирного дня, — Регина сложила пальцы левой руки в какой-то хитрый знак.
— Светлого неба, — улыбнулся хранитель, поднимая кулак с оттопыренным мизинцем.
Секта какая-то.
Надо выяснить, что здесь происходит.
— Моя фамилия Иванов, — встреваю в мистическую идиллию. — У меня два боя после уроков.
Хранитель окинул мою фигуру скептическим взглядом.
— А по имени?
— Сергей.
— Мне жаль, Сергей, но ты не доживёшь до второго поединка. Поверь старому хрычу, повидавшему сотни боёв на этой арене. Если не тысячи.
— Верю, — я даже не изменился в лице. — И всё же, давайте приступим к поиску того, что мне нужно.
Пожав плечами, хранитель направился в центр зала.
Мы последовали за стариком.
— Что предпочитаешь? Я бы посоветовал под твою комплекцию короткий меч со щитом. А ещё лучше — парные клинки. Но учти: твой противник будет сражаться тем же оружием.
Я вспомнил тэссен, который Котова очень ловко извлекала из-под полы пиджака. Уверен, она орудовала не только веером, но и танто. Техники владения свёрнутым и развёрнутым тессэном различаются, и существенно. В первом случае мы получаем увесистую короткую добинку, во втором — поверхность для отражения атак метательным оружием. Прямое попадание сюрикена веер, естественно, пробьёт, но адепты этой хреновины научились регулировать углы наклона. Кроме того, веером можно закрывать врагу обзор, пока вторая рука наносит удар мечом или ножом.
К чему это я?
С большой долей вероятности, Котова будет ловко оперировать парными клинками.
Моя цель — усложнить ей жизнь максимально.
— Гладиусы, — окидываю взглядом помещение. — Они тут есть?
— А как же, — хранитель направился к одной из стен. — Причём в нескольких вариантах.
Останавливаемся перед вертикальной доской с закреплёнными в специальных фиксаторах клинками.
— Помпейский гладиус, — Виктор Савельич извлёк меч и протянул мне. — Он короче «майнца», обрати внимание. Всего сорок пять сантиметров. Зато получаешь преимущество в весе. Там кило, здесь... ну, граммов семьсот. На, попробуй.