Школа на краю империи
Шрифт:
Глава 26
Дождь малость поутих, и я без особых проблем добрался до остановки.
Автобус был набит битком.
Я уточнил маршрут у кондуктора и спокойно уселся в задней части салона. Машины запрудили все полосы, и мы дважды втыкались в пробки. Перекрёсток Судьбы и Дарвина был затоплен водой. Легковушки бороздили это мутное озеро, словно моторные катера. В глаза бросился тарахтящий агрегат коммунальщиков, пытающихся что-то откачать по гофрированной трубе из провала люка. Саму шахту я не видел — скрылась под водой.
На
Замираю на полушаге.
Чёрный автомобиль останавливается рядом.
Стекло со стороны водителя ползёт вниз. Встречаюсь глазами с бритоголовым мужиком в дорогом костюме-тройке. Квадратная челюсть, прямой нос, выцветшие на южном солнце брови. Тип пристально смотрит на меня, словно запоминая. Взгляд чуть ли не вгоняет меня в брусчатку. Ну, мужик думает, что так должно быть, но со мной такие вещи не работают. Выдержав эту безмолвную дуэль, отворачиваюсь и неспешно иду на занятия. Тачка срывается с места и, едва не обдав меня брызгами, уносится прочь.
Первым уроком шёл психоморфинг.
Я уже догадывался, что меня ждёт, но реальность превзошла любые прогнозы. В кабинете напрочь отсутствовали парты, зато имелись в наличии глубокие кожаные кресла. Мои одноклассники снимали рюкзаки, отстёгивали ножны с мечами и устраивались поудобнее. Ираклий помахал мне рукой с галёрки, и я двинулся к своему приятелю, стараясь не мешать людям.
День начинался спокойно.
Никто не пытался меня зацепить, вызвать на дуэль или обложить буями. Половина аудитории демонстративно игнорировала мой приход, вторая, преимущественно женская, перешёптывалась и хихикала.
Я уселся рядом с Ираклием в углу комнаты.
До начала урока оставалось ещё несколько минут, и руки тянулись достать из портфеля тетрадку. Вот только записывать ничего не надо. Нас будут гипнотизировать и настраивать на пробуждение, как бы парадоксально это ни звучало.
— Привет, — Ираклий подставил кулак, и я выписал ему брофист. — Как оно?
— Чуть не утонул по дороге.
Ираклий хмыкнул:
— Та же фигня, брат.
Моё внимание привлёк Игорь Гриднев, целенаправленно вышагивающий по проходу в нашем направлении. Староста чем-то напоминал ледокол, от которого в ужасе шарахались случайные айсберги. Остановившись у моего кресла, Гриднев протянул руку:
— Здорово.
Отвечаю крепким рукопожатием.
— Надо поговорить, — без предисловий начал кинетик.
— Сейчас?
— Не успеем. Задержись после сеанса, если не сложно.
— Добро.
Коротко кивнув, Игорь развернулся и побрёл на своё место.
Прозвенел звонок.
Дверь кабинета отворилась, и я увидел нашего морфиста. Точнее — морфистку. Женщину в годах, смахивающую то ли на цыганку, то ли на жительницу Курдистана. Я не всегда их различаю, простите. Положив кожаный ридикюль
— Доброго утра всем.
Толкаю локтем Ираклия:
— Как её зовут?
Вопрос я прошептал в самое ухо приятелю, перегнувшись через подлокотник кресла.
— Зинаида Аркадьевна, — одними губами ответил мой приятель. — Гиппиус.
Никто не спешил подниматься, но многие уважительно кивнули в ответ. Похоже, отдельные преподаватели поддерживали вольные нравы в среде учеников.
— Все ли присутствуют на уроке? — меланхолично обратилась к классу Зинаида Аркадьевна.
— Полный состав, — ответил Игорь.
— Очень хорошо, — морфистка посмотрела в окно.
Народ перестал шептаться и сосредоточился на массивной фигуре преподавательницы. Госпожа Гиппиус словно пребывала в двух мирах одновременно — она смотрела сквозь предметы и видела в них нечто, недоступное простым смертным.
— Откиньтесь на спинки кресел, — начала отдавать распоряжения учительница. — Расслабьтесь. Постарайтесь избавиться от лишних мыслей. Посмотрите вот сюда.
Палец Зинаиды Аркадьевны уткнулся в потолок.
Я перевёл взгляд на лопасти медленно вращающегося вентилятора.
— Эти лопасти крутятся, набирают обороты, и вы погружаетесь в глубокий сон. На счёт «три» каждый из вас уснёт. Пробуждение наступит после того, как я произнесу слово «перемена». Итак, раз...
Я успел подумать, что вентилятор не должен работать в такую холодную погоду. С чего бы вообще школе тратить энергию на разную фигню...
— Два.
Сна ни в одном глазу.
Может они его специально запускают? Вместо маятника. Помогают морфистке всех гипнотизировать, а так он и не крутится вовсе. Я вообще не помню, чтобы эта хреновина гоняла воздух перед началом урока.
— Три.
Все мои одноклассники вырубились.
Я остался сидеть, как дурак.
Картина, знаете ли, получилась жутковатая. Все, кто меня окружал, закрыли глаза и выпали из реальности. Ираклий запрокинул голову, открл рот и начал мирно посапывать. У кого-то голова свесилась набок. Были и те, кто храпел. Некоторые, вытянув ноги, развалились в своих креслах, точно пассажиры какого-нибудь авиалайнера.
Озираюсь в поисках братьев по разуму.
Никого.
Гимназисты спят. А училка с нарастающей тревогой взирает на меня, сдвинув на переносицу очки в золотой оправе. Да, забыл вам сказать про эти очечи. Вроде бы, для коррекции зрения, но отливают розовым. Гламур, который мы заслужили.
— Иванов, — тихо произнесла морфистка. — Что с тобой?
Скрываться бесполезно.
Цель захвачена.
— Ты не смотрел на вентилятор? — вкрадчиво поинтересовалась Зинаида Аркадьевна.
— Смотрел.
Лопасти, как я и прогнозировал, перестали вращаться. Бутафория, созданная исключительно для неокрепших детских умов. Не удивлюсь, если кнопка запуска выведена на учительскую столешницу. Или замаскирована вон под тот выключатель рядом с дверью.
— И ты не хочешь спать? — тревога в голосе учительницы нарастала.