Школа негодяев
Шрифт:
– Здравствуй, Миша, – сказала Елена Александровна. – Не могу сказать, что рада тебя видеть, но, все равно, здравствуй…
– А я рад, что он зашел, – возразил Мангуст своим дребезжащим на низах голосом. – Столько лет не видел любимого ученика! И у нас есть незаконченный разговор… Ты все еще в форме, кадет… Это здорово!
Умка не был поражен. Нельзя сказать, что он не удивился. Любой бы удивился на его месте, но за те несколько секунд, что понадобились Михаилу для оценки новой диспозиции, многое стало на свои места, и старый паззл, первые кусочки которого были уложены почти сорок лет назад, наконец-то собрался воедино.
Брак деда, когда-то казавшийся
Директором школы.
Настоящей школы негодяев.
Здесь с помощью химии, гормонов и гипнотехнологий пытались сделать с детьми то, что в свое время не вышло сделать с Сергеевым и его товарищами: создать идеальных солдат. Не размышляющих. Не сомневающихся. Имеющих в жизни одну цель – выполнить данное руководством задание. То, что в прошлом Мангуст делал с помощью муштры, демагогии и идеологической обработки, ныне заменялось серией уколов и внушений. Наука шла вперед. Умка знал, что контроль над сознанием являлся задачей Конторы еще с 30-х годов прошлого века, но задача оказалась ученым не по зубам. Не хватало знаний, не хватало препаратов, да и опыты над людьми, которых в этом случае ни мышами, ни обезьянами не заменить, оказались сложны технически – подопытные сходили с ума и гибли. Во всяком случае, в годы учебы Сергеев неоднократно слышал о том, что программы по контролю над сознанием были закрыты или сведены к минимуму из-за отсутствия положительных результатов.
Но, как оказалось, работы велись. Вот, несколько минут назад он уничтожил один из промежуточных результатов программы: пятнадцать человек подростков с выжженными мозгами, превращенных в машины для убийства изломанным, похожим на нетопыря человеком, полной старухой неопределенного возраста и их технической командой.
Дети Капища… Интересно, кто придумал такую легенду? Ведь не Мангуст же строил настоящие Капища на севере? Не он устанавливал грубо тесаных деревянных идолов и мазал им губы кровью? Какой «юморист» в погонах откатывал на первых выпускниках Школы гениальную схему прикрытия, придавая опытам над людьми мистический оттенок, что сразу переводило все реальные факты в область фольклора, в котором в Зоне не было недостатка? И ведь все у них получилось… Они поставили производство пятерок на коммерческие рельсы! Если бы не…
Умка посмотрел в мертвые глаза Молчуна.
Почти получилось. Потому что с сегодняшнего дня Школа будет закрыта. И закроет ее один из первых выпускников. Тот, на кого воздействовали не химией, а словом, которое иногда эффективнее любого препарата. Из которого вырастили убийцу, но не смогли отобрать способность чувствовать, сопереживать и любить.
«Не благие поступки делают нас людьми, подумал Сергеев, а способность делать выбор. Отними у нас эту способность – и мы перестаем быть личностями, на какой бы стороне мы не стояли. Творить добро, не имея возможности выбирать между добром и злом, ничуть не лучше, чем творить зло. Только выбор делает человека – человеком. Мангуст – человек. Рысина – человек. Я –
– Что с ним? – спросил Сергеев негромко.
– С мальчишкой? – Рысина подняла бровь. – Ничего. Прошел первую стадию, благополучно прошел. А что ты переживаешь, Михаил Александрович? Он тебе кто? Как я помню, детей у тебя не было…
– Тебя, кадет, губит сентиментальность, – пророкотал Мангуст. – Когда Истомин услышал от Али-Бабы, что ты ищешь мальчишку, захваченного в Бутылочном Горле, и сообщил об этом мне, я долго смеялся… Ты перестал заниматься делом, которое должно было спасти тысячи жизней, потому что какой-то маленький засранец попал в беду! Как это на тебя похоже, Миша! Ты всегда ставил личное над главным! Никогда не умел расставить приоритеты…
– Ты знал о бериллии?
Мангуст пожал плечами.
– Кадет. Здесь сфера наших интересов. Мы потеряли контроль над Али-Бабой, но только на время. А когда ты вытащил его из Зоны и переправил на нашу сторону – остальное было делом техники. И не думай, что мы его пытали! Это даже не смешно. Договориться с ним очень просто, есть, что предложить ему вместо этого металлического говна, следы от которого приведут к нам. Так что можешь вздохнуть свободно. Твоя совесть чиста. Али-Баба снова наш. Группа террористов и продажных военных, посланная за порошком, уничтожена на месте. Бериллий вывезен за пределы Зоны. Кстати, я бы хотел, чтобы ты до того, как умрешь, рассказал, где остальные контейнеры. Во избежание инцидентов в будущем. В общем, все кончилось благополучно. Только вот лекарств не будет. И всего остального тоже. Извини.
– Да, ничего, наставник, переживем… Накопаем чего-нибудь, я схожу пару раз за кордоны. Перезимуем. А умирать я не собираюсь, Андрей Алексеевич. Тут уж – ты извини…
Рысина засмеялась вполголоса.
– Ты не меняешься. Никто не собирается умирать, Миша, а приходится. Ты особенно Андрюшу не зли. Видишь, у него в руках тубу? А у твоего дружка в шее катетер?
– А между нами трубка… – сказал Мангуст и продемонстрировал систему.
Ситуация ему явно нравилась. Куратор улыбался, и от этого кожа на его веснушчатом черепе шевелилась и шла волнами.
– В тубе нейролептик, банальный аминазин, – продолжила Рысина. – И доза не смертельная, но есть, как говорится, нюансы. Понимаешь, пациент прошел первую стадию подготовки. Мозг у него еще не чистый, первичные рефлексы остались, но полностью готов к стиранию и к новой записи. Чтобы тебе было более понятно, мы зачистили нервные окончания, сняли изоляцию с проводов. Делали мы это не сапожным ножом, а некоторыми препаратами, с которыми аминазин не дружит. Короче говоря, если Андрей Алексеевич нажмет на кнопку эжектора, аминазин попадет в кровь мальчика и там соединится с препаратом, которым мы делали зачистку, то мальчик не просто умрет, а умрет в таких муках, что растворение в кислоте заживо покажется ему избавлением. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Умка кивнул.
– Так что, куда и кинь – ты проиграл, Мишенька. Стоило ли устраивать весь этот балаган? Ведь понятно было, плетью обуха не перешибешь…
За дверями загрохотала винтовка Ирины. Рысина невольно вздрогнула, зато Мангуст и ухом не повел. В зал заглянул Вадим, весь в саже, словно сбежал с пожара. Он мазнул взглядом по мизансцене, оценил ситуацию и показал рукой вокруг и в сторону лестницы: Мол, никого нет, я помогу!
Сергеев едва заметно кивнул головой, и коммандос исчез. К мощному рявканью «галила» присоединился сухой треск АК.