Школа отваги и мужества. Книга 2
Шрифт:
Из ствола вырывается огненный столб, поднимая тучу песчаной пыли. Многотонное орудие, словно живое, содрогнувшись, отрывается колесами от земли. В лицо бьёт горячий воздух ударной волны, больно секут песчинки. По барабанным перепонкам ударили кувалдой. В глазах темно, в ушах звенит.
Дзинь, шух-х! Вылетела гильза и, скользнув по песку, замерла.
– Заряжай! – кричит Игорь.
Андрей протирает глаза от попавшего в них песка и приникает к прицелу.
Николай прыжком подскакивает к казеннику. Мельком смотрит на линейку отката – норма! Наклонившись, заглядывает в открытую пасть зарядной каморы. Гладкий ствол блестит как зеркало, а где-то далеко зеленеет кружок леса.
– Ствол чистый! Откат нормальный! – кричит он и не слышит себя.
– Колька, не спи! – раздается, будто издалека, голос Волкова. Николай оборачивается. Юрка совсем рядом, просто от выстрела заложило уши. Берёт снаряд. Со звоном досылает его в ствол! В голове проносится: «Забил заряд я в пушку туго…»
– Готово! – кричит охрипшим голосом.
Вновь орудие подпрыгнуло, изрыгнув пламя. Вновь по ушам хлестко ударил звук выстрела. Лицо обожгло горячим воздухом с песчинками. Сердце стучит ровно, Николай спокоен. Ловит себя на мысли, что начал работать как автомат.
– Заряжай!
– Орудие!
Кажется, этому конвейеру не будет конца. Наконец доносится:
– Стой! Расчёт за орудие!
В голове звенит. Глаза режет от попавшего в них песка.
Пыльные и немного обалдевшие от только что проведённой стрельбы, ребята стоят за орудием, ожидая пока Игорь Данилов доложит преподавателю. Полковник выслушал доклад командира орудия. Направил его в строй, а сам к удивлению Николая, не пошел к ним, а не спеша направился к дульному тормозу орудия. Аккуратно пощупал рукой ствол, а затем засунул её внутрь, испачкав чёрной копотью. Подойдя к ним, сказал:
– Ну, что ж, сынки, выполнили вы свою первую в жизни задачу из орудия на отлично. Наводчик молодец! Надеюсь, что и остальные отстреляют не хуже! А сейчас позвольте мне, как старому артиллеристу, по традиции благословить, так сказать, вас!
Подойдя, он слегка коснулся лба каждого курсанта своей громадной, перепачканной пороховой гарью волосатой рукой, оставляя черные полосы.
– Вот с этого времени, товарищи курсанты, вы настоящие артиллеристы и по праву носите на эмблемах золотые перекрещенные стволы!
После стрельбы и прибытия в палаточный лагерь, оглохшие и запыленные сидели в курилке. Лица, обожженные солнцем, горячим воздухом выстрела и, перепачканные пороховой гарью, сияли. Каждый, крича, старался высказать свои впечатления о сегодняшней стрельбе.
– Видели, как я!!!
– А я Вадьке кричу: «Давай быстрее!», а он ни хрена не слышит!
– А видели, как я перекладинки у мишени потом все сбил!
– А я…
Андрей Трофимов, сидевший молча, загасил окурок, бросил его в урну и вдруг серьёзно сказал:
– Вот что, мужики! Я думаю, с нашей радиолокацией ничего в службе не добьёшься. Огневых взводов много, а станций на всех не хватит. Поэтому, хочешь чего-то достичь, учи матчасть орудий, стрельбу и управление огнем!
Николай хорошо запомнил эти слова Андрея Трофимова. В дальнейшем это ему пригодилось в службе.
С мая по август всё училище выезжало в учебный центр, находившийся в шести километрах от города Луга. На картах это место обозначалось как урочище Северное, а в почтовом адресе – поселком Северным. В Ленинграде в это время оставалось две – три батареи для несения службы.
С осени по весну учились на зимних квартирах, в Лугу на занятия убывали по очереди – батареями, как правило, на одну – две недели.
В среднем, за время учебы, курсанты проводили в учебном центре почти треть своего времени.
Прибывали в Лугу на электричках. Старшие курсы, на автобусной станции, которая находилась рядом c железнодорожным вокзалом, как правило, заказывали автобусы, сбросившись деньгами, и ехали до учебного центра «с ветерком». Младшим это не дозволялось. Они шли пешком.
Пройдя от железнодорожного вокзала пыльными, заросшими зеленью улицами и, обойдя величественный собор с серыми куполами, впоследствии Николай узнал, что он назывался Казанским, выходили на северную окраину города Луга. По улочке с громким названием «Горная», мимо одноэтажных домиков, спрятанных меж высоких сосен, спускались вниз к асфальтовой дороге. Сосны расступались, и взору представлялось, огромное поле, изрытое неглубокими оврагами. В центре него слева от дороги можно было видеть, бивший круглый год родник, а возле него громадную невысыхающую лужу. Затем дорога вновь скрывалась в лесу. Километра через два её пересекала узкоколейка. Отсюда оставалось не более двух километров до КПП учебного центра. Этот маршрут хорошо знал каждый курсант, так как до узкоколейки бегали во время зарядки.
Николай, за время учебы, уже третий раз приезжал в учебный центр, но рассмотрел его полностью только сейчас. В прошлом году на курсе молодого бойца, особо рассматривать не пришлось – гоняли как молодых коней и никуда лишний раз не отпускали. Зимой всё находилось под снегом, тоже ничего не увидишь. В этот же раз свободного времени было больше, командиры относились к ним «по-взрослому», а может, всё дело было в том, что ребята за год освоились, привыкли к армейской жизни, да и находились здесь два месяца – июль, август.
Что же представлял собой учебный центр ЛВАКУ?
Не доходя одноэтажного кирпичного здания КПП с металлическими воротами, слева к асфальтовой дороге примыкала грунтовка, уходившая в лес. Николай уже знал, что она выходит на склад РАВ, где хранятся боеприпасы. Склад был большой, обнесенный двойным забором из колючей проволоки. Охранялся он днём и ночью вооруженными часовыми. Юноша вспомнил, как этой зимой их батарея там разгружала боеприпасы, и ребята «прихватили» ради баловства немного пороха. Честно говоря, если бы не комбат, то от этой глупости могли пострадать многие.