Шрифт:
Глава первая
Когда мне становилось невыносимо холодно, я закрывала глаза и представляла, как горячая кровь проникает до самых кончиков пальцев, неся с собой спасительное тепло.
Не сказать, чтобы озноб отступал полностью — было немного легче. Магии моей хватало ненадолго, так, чтобы руки перестали трястись.
Я поплотнее запахнулась в мантию, наклонилась, пошевелила кочергой начавшие затухать поленья. Камин пахнул жаром, но прогреть стылый дом, наверное, было под силу только пожару. Тем более сейчас, когда ветер то и дело швырял в помутневшие
В Дессийских Перевалах зима шесть месяцев в году, сырая, ветреная и промозглая. Иногда из низких грязных туч лепит снег, влажный и неприятный, он быстро тает, и на земле остаются лужи. Потом они подмерзают, и тогда невозможно ходить. И ветер, непрекращающийся западный ветер, который того и гляди сорвет черепицу с крыши или повалит пару деревьев. Еще холод, но к холоду я притерпелась, особенно с помощью нашего смотрителя Фила. Я просто имею в виду, что он обеспечивал нас дровами, чтобы в камине горел огонь. Этот кабинет хотя бы отапливался, исключение, сделанное для директора Школы.
В том, что ты временно исполняешь директорские обязанности, есть свои плюсы.
За окном была ночь, передо мной лежала куча работы. В прямом смысле куча — несколько классных журналов, которые мне необходимо внимательно просмотреть, а потом выписать в отдельный реестр студенток, чья успеваемость совсем уж плачевна, и штук пятнадцать служебных записок от преподавателей. Слава Сущим, они касались моей привычной работы администратора, а не требовали немедленного вникания в какие-то вещи сложнее.
Мои прямые обязанности просты. Вовремя закупить провиант и учебные материалы, рассчитать, чтобы всего хватило до весны с небольшим запасом. Проследить за ремонтом, рассчитаться с поставщиками и строителями. Обеспечить учебный процесс — расписание, занятость преподавателей, оборудовать классы и спальные комнаты. Все это надо успеть до того, как дороги будут закрыты. Работы много, но я не жаловалась: в любом другом месте я делала бы что-то одно, здесь я изучала на опыте все, что только возможно, и, конечно, это должно мне зачесться в будущем. Когда я, к примеру, подам заявление на вакансию администратора в Доме Правительства или в Центральной государственной клинике.
Сейчас забот у меня прибавилось: классные журналы и отчисление студенток с плохой успеваемостью повесили на меня. Объективно, потому что я, в отличие от преподавателей, лицо незаинтересованное. Не то чтобы отчислить их нужно прямо сейчас, нет, только весной, когда дороги откроют, экипажи перестанут разваливаться и вязнуть в непролазной грязи. Несколько месяцев, в течение которых мне предстояло следить за студентками, а им — либо исправить свои показатели, либо окончательно все завалить.
До недавнего времени это делала директор. А теперь я, кутаясь в мантию, смотрела на суровые профили Сущей и Сущего, по местному обычаю прося их даровать директору здоровья как можно скорее. Судя по тому, что новостей из столицы не поступало, Сущие не слишком прислушивались к моим робким мольбам.
Госпожа Рут Рэндалл была в почтенном возрасте, когда не проходят бесследно многочисленные ушибы и перелом шейки бедра.
Я нацарапала две резолюции: за себя и за госпожу Рэндалл, отложила служебные записки в специальный лоточек. Завтра преподаватели их разберут и прибегут ко мне выяснять отношения. А я опять им скажу, что денег нет и доставить уже ничего не успеют. Все заявят, что на меня некому жаловаться, и снова начнутся разговоры о том, как могла госпожа Рэндалл свалиться с лестницы. Как? Да легко, если с потолка натекла огромная лужа, а директор ее в темноте не увидела.
И вообще состояние Школы требовало ремонта… А денег — денег на это не было.
Я встала, подошла к окну, выглянула наружу, ничего во тьме не увидела толком. Прямо перед парадным подъездом болтался на кривом столбе одинокий бледный фонарь, и света он давал слишком мало, его мотало ветром из стороны в сторону, он ударялся о столб, выхватывал очертания стен и деревьев из темноты… Из-за этого фонаря и произошел второй несчастный случай. Это было до того, как госпожа Рэндалл попала в больницу, может, поэтому жандармы ко мне и не придирались: смету на ремонт перед учебным годом она сократила, а ведь я включила туда этот проклятый фонарь.
Выходить с наступлением темноты я студенткам, конечно же, запретила. Но фонарь все равно стоило укрепить, а еще лучше — подумать, чем можно заменить ненадежную большую парафиновую свечу.
Я вернулась к столу, быстро набросала служебную записку самой себе и поставила в копию Фила. Старик умел находить необычные решения — он мог и в этот раз подсказать что-то дельное.
Огонь в камине опять начинал угасать. Холод крался из всех углов, работы было еще много. Я наклонилась, подкинула пару поленьев, посмотрела, как пламя облизывает сухое дерево.
Вернуться к делам я не успела — хлопнула входная дверь, потом до меня донеслись голоса. Я прислушалась — Фил и Арчибальд, наш привратник.
— Госпожа директор! Госпожа Гэйн! — Арчибальд такой же старик, как и Фил, даже старше, молодых мужчин в Школе не приветствовали. Он доковылял до кабинета и теперь смотрел на меня с некоторой тревогой. — Там кто-то есть у ворот. Мужчина, говорит, что вы в курсе.
Я потрясла головой. Может быть, это жандармы? Но насчет них мне известно не было. Две недели прошло. Кто может быть еще? Поставщики? В половине двенадцатого ночи? Я задумалась, припоминая график поставок. Нет, все, кто должен был, уже привезли все, что хотели. Ливень сегодня еще приемлемый, через пару дней он начнет лить стеной, такие уж здесь мерзкие зимы.