Школа выживания
Шрифт:
Джеб и белохалатники пододвинулись поближе к ирейзерам. На защиту их надеются? Поддельная Макс не знает, с кем она и к кому ей прибиться. Мне ее даже жалко.
— Макс, да послушай меня скорее…
— Чего тебе, — обозлилась я наконец на Гази. — Мы в полной ж…, если ты еще не заметил. Что тебе надо?
Он уставился на меня огромными голубыми глазами, совсем такими же, как у Ангела:
— Ложись!
В считанные доли секунды бросаюсь на пол. Кувырок — и я распласталась под столом, закрыв голову руками.
Скажу
ТРАХ!
Барабанные перепонки чуть не лопнули от мощного взрыва. Мгновенно рот забит пылью, обрывками ковра и еще чем-то мокрым, о чем лучше не думать. Взрывной волной меня швырнуло фута на четыре. Еще один взрыв, поменьше, — и меня накрывает чем-то, свалившимся сверху и отдавившим все печенки. Но едва кончило бухать, пытаюсь подняться на ноги. Надрываясь, разгребаю дебри.
— Где вы? — ору я. Рот и нос тут же забивает пылью, и я захожусь кашлем. Скидываю со спины обломки потолка и стола. Будет чудо, если ребра не сломаны. По мне как будто трактор проехал. Или даже два.
Неловко, и все еще задыхаясь от кашля, поднимаюсь во весь рост и снова кричу.
— Ребята, вы где?!!!
В комнате столбом клубится пыль. Картина полного разрушения окрашена в кровавые адские цвета красной лампочкой сигнала тревоги.
Никто не откликается, и я ору, надрывая глотку:
— Немедленно отзовитесь!
Начинаю постепенно ориентироваться в обломках. С первого взгляда ясно, что несколько белохалатников оказались в ненужном месте в неправильное время и теперь здорово изувеченные валяются на полу в бессознательном состоянии. Ари нигде не видно, но из-под обломков торчат чьи-то ботинки. На наши они не похожи.
На другом конце комнаты медленно поднимается на ноги Джеб, весь серый от пыли и с окровавленным подбородком.
— Я здесь! — подает голос Ангел, и у меня появляется искра надежды.
— Цела! — хрипит Надж, закашливается на первом же слове и выползает из-под вдрызг раздолбанного письменного стола.
— Я здесь, — пискнул Тотал из-под перевернутого стула. Поддав ногой под сиденье, вижу, что наш пес из черного стал серым. Только глаза и нос сверкают, как черные стеклянные бусины.
— Позволь мне быть с тобой откровенным, — ворчливо заявляет он, — мне эти беспорядки очень не нравятся.
— Порядок, — раздается тихий, спокойный голос Клыка. Он выбирается из стены, оставляя за собой клыкообразную нишу. Здорово же его, бедолагу, в стенку припечатало!
— Ништяк! — Газзи весело вскакивает на ноги, подпрыгивает и с него сыплются щепки разбомбленной столешницы.
— Десятка. Полновесная десятка, — довольно заявляет Игги, выбираясь из-под предмета, прежнее назначение которого теперь даже определить трудно. — На основании звуковых эффектов — десятка. А реально не мне судить — может, и больше.
С минуту стоит гробовая напряженная тишина. Потом из-под обломков раздается чей-то стон, а снаружи к разбомбленной лаборатории приближаются голоса: выкрикивают команды, клацает оружие, топочут сапоги.
При ближайшем рассмотрении моя стая в целости и сохранности и готова сматываться. К тому же ближайшее рассмотрение выявляет…
…зияющую в стене дыру. Такую огромную, что сюда без труда въедет грузовик. А уж в том, что мы теперь с легкостью вылезем наружу в предрассветную прохладу, нет никаких сомнений.
— Клево! Этот лаз — в самый раз, — неожиданно в рифму говорит Надж.
Я и смеюсь и плачу. В очередной раз победа за стаей. В очередной раз нас загоняли в тупик, в очередной раз наставили нам ловушек и капканов. А мы в очередной раз доказали — наша шестерка непобедима. До чего же я нами горжусь! И до чего же — теперь наконец можно в этом признаться — у меня все болит.
— Молодцы, ребята! На славу сработали, — я уже торопливо подталкиваю наших к пролому, но, подойдя к Газу, благодарно хлопаю его по спине. — И вовремя, и масштабно!
— Макс? — Ангела точно серой мукой обсыпали.
— Да, мое солнышко?
— Нам не пора уходить?
— Пора, пора…
— …покончить с этим навсегда! — весело орем мы все хором.
— Тотал! — я хлопаю в ладоши, и Тотал одним прыжком оказывается у меня на руках. Он уже готов на радостях меня облизать, даже язык высунул. Но увидел мое лицо и передумал.
И вот уже все шестеро — семеро, если посчитать хорошенько, — выскользнули наружу и взмыли в поднебесье.
И небо нам — как песня!
Эпилог
Не буду описывать тебе, дорогой читатель, ни все наши объятия и поцелуи, ни то, как мы по сто раз рассказывали и пересказывали друг другу наши истории, и про самозванку, и про бункер. Не буду живописать в красках, как обмывали и перевязывали друг другу каждую рану и царапину.
Мы подобрали рюкзаки там, где я их припрятала, и летим навстречу восходящему солнцу. Приземлившись в Еверглейд, [14] нашли сухой пятачок — сделать привал и поспать. Утро, но от усталости все валятся с ног. Точнее будет сказать — с крыльев. Усталость — это пустяки. Мы счастливы от того, что все вместе. От того, что снова победили.
Игги, младшие и Тотал отрубились мгновенно. Улеглись вповалку, как щенки, прижались друг к другу, грязные, оборванные, и я так счастлива снова видеть их мирно сопящих всех вместе, что из глаз по моим расцарапанным щекам сами собой текут непрошеные слезы.
14
Еверглейд — национальный парк субтропических болот во Флориде.