Школа. Остаться в живых (сборник)
Шрифт:
— А теперь скажи мне по секрету, кто тебя так разукрасил? — Доктор пристально смотрит мне в глаза, как гипнотизер.
— Не скажу. — Я Кильке обещала молчать.
— Зря. Надо бы в милицию заявление написать…
Дурак он, что ли? Так я и поверю, что милиция сильно заинтересуется моим носом.
— Перелома нет. Но когда опухоль спадет, обязательно загляни. А то всякое бывает. Слушай, а что у тебя за прическа? Это теперь модно?
— Вы от жизни отстали. Теперь моды нет. Каждый сам себе мода.
Доктор приятный. У него голос такой располагающий… черт знает к чему.
Он заходит к нам на следующий день по собственному желанию. Типа
— У меня дочь твоего возраста. И тоже…
— Очень странно выглядит? — Я радуюсь за доктора. Он явно не педофил, а просто обеспокоенный папаша.
— Ну, можно и так сказать…
— А ковров у вас в доме нет?
— При чем здесь ковры? — искренне удивляется доктор.
— При том. Если есть — лучше уберите.
Решив, что я издеваюсь, доктор обиделся и больше не приходил. Вот дурак какой.
Следующие дни.
Пришлось сидеть на больняке. К ночи все так разболелось — жуть. Даже зубы заныли. Я перепугалась — вдруг к зубному еще идти придется. Только не это! Лежу. Краем глаза смотрю на ковер. И постепенно начинаю злиться на того шутника, который обосрал фотки готов на фоне совдеповских ковров. Гнида он, если задуматься. Они дети. Наверняка из небогатых, но хороших семей. И что получается? Ребенок захотел выглядеть как гот. Что ж ему теперь делать? Наехать на предков и потребовать срочный ремонт квартиры? Тупо. По-жлобски. Типа я теперь должен жить иначе. Гоните бабки и все такое, а то вдруг кто скажет — ты бедный, значит, не можешь быть готом. Все, срочно начинаю любить свой ковер. Ни за что его теперь не выброшу. Правда. Пускай себе висит.
Интересно, кто по какому плану делает уроки? Я лично сначала ползаю по квартире и маюсь. Смотрю, что мне в Контакте написали. Отвечаю. Ем. Мало. Кофе пью. Много. Но он на меня нестандартно действует. Не бодрит ни разу. Уравновешивает.
На ночь глядя сажусь за уроки. Половину не делаю. Звоню Мишане. Он ворчит, но иногда решает и мой вариант. По физике делаю каляку-маляку. То есть пишу всякую фигню. С виду похожую на решение. Пара подходящих формул и ответ, который свистну потом у того же Мишани. Физичка ползает между партами, бегло просматривая наши раскрытые тетрадки. Она видит фигово. Поэтому я пока ни разу не попалась. И нечего на меня ругаться — я не виновата, что у нас школа с таким политехническим уклоном. Я сто раз просила меня в гуммы перевести. И что? «Ну что вы, у вашей девочки неплохие знания по точным наукам. Если мы ее к гуммам переведем, то выбор института будет весьма ограниченный…» Бред.
— Я по телевизору видела, что во всех школах теперь курят и торгуют наркотиками, — моя мама в своем репертуаре.
— Не в нашей — точно! У нас с этим делом строго.
В теплые дни у нас курят только за школой. Редко.
Дураков влипнуть нет. Правда, теперь можно покурить на второй лестнице, на площадке у чердака. Там даже учителя иногда курят. Училка по информатике сначала прогоняет школьников словами:
— Не хочу подавать вам плохой пример. Поэтому — вон отсюда.
А наркоту продают между нашей и соседней школами. Теперь только по знакомству У нас хорошая школа. Строгая. Всего пять явных нариков. А те, кто по клубам шатаются, за выходные столько снюхивают — офигеть!
— Как это «снюхивают»? — спохватилась мама, вытирая вымытую тарелку — Нюхом. Не знаю, как, но всяко лучше, чем говно в рот совать…
Потом я быстро удрала в ванную и там заперлась. Мама поколотила кулаком в дверь и ушла домывать посуду. Ну что она, в самом деле, как маленькая, — они же не настоящее говно в рот пихают, а куриное. Хотя я бы ни за что такую дрянь в свой рот не положила. Там же сальмонелла живет. Я точно знаю! Мне кто-то говорил, что в куриных задницах кишит эта самая сальмонелла, а она жрет человеческую печень… Дикость, если задуматься.
На следующий день Кильку вызвали к директору школы. На предмет выявления готичности.
— Ничего напряжного. Просто поговорили. Кстати, спрашивали, какие у нас с тобой отношения.
— Это нормально. Они думают, что готы все педики. Ориентацию твою проверяли.
— Я не педик, — кошмарным голосом сообщил Килька и задумался.
— Ты, если что, — вали все на меня. Ну, что это я тебя раскрасила, — напомнила я.
Он даже не отреагировал. Ушел в себя. Общаться не хочет. Советов не слушает. После уроков свалил на тренировку. Боец фигов. А когда шел домой, снова попался. Я сама лично его на лестнице обнаружила. Вышла покурить, а он валяется. И изо рта слюни висят, и штаны мокрые.
— Дерьмово выглядишь, — говорю.
Килька руками ноги к себе подтянул, чтоб описанных штанов не видно было, и смотрит куда-то в сторону.
— Вставай, — говорю, — грязно ведь.
— Умри, — от его ответа мне поплохело.
Нормальное дело, я ему помочь хочу, а он такое говорит! Хотела домой к себе отволочь, но он тяжелый оказался. И отбивался от меня, как от смерти. Все-таки эти гады — отличные психологи. Интересно, как они просекли тонкости характера Кильки? Я-то давно его знаю. Хотя слово «знаю» совсем условное. Как можно кого-то узнать по-настоящему? Никак. Я и себя не всегда понимаю. Например, совсем недавно было. Шла домой после Мишкиного дня рождения. Довольная, как сто слонов. Мишкины предки умеют организовать праздник. Ни минуты скуки.
Иду. Через лужи перепрыгиваю. Танцевать хочется. Петь хочется. А потом — бац! Встала как вкопанная. И все из-за Ленкиной матери. Точнее — из-за собственной наивности. Вот я дууура! Как ни приду к Ленке в гости, ее мамаша сразу:
— Ой, а мы Леночке новое платье (юбку, брючки, кофточку…) купили. А ей не нравится. Ты не померяешь? А она со стороны глянет — какое оно красивое.
Вот я дууура! Хвать платье, и ну его примерять. А то, что Ленка грустная становится, а мамаша ее победоносно глазом сверкает, я не замечаю. Кручусь перед зеркалом, как дууура. Тварь я. У Ленки шея короткая, талии нет и бедра тяжелые. А мамаша ее тоже тварь коварная. Типа посмотри, доченька, какая ты уродина. И ведь от ее диет шея ни фига не вытянется, и вообще Ленка симпатичная девчонка. Ей просто одеваться по-другому надо. Но у кого кошелек, тот гардероб и заказывает. А я — тварь. Надо перед Ленкой извиниться. Нет! Если я извиняться начну, еще тупее получится. Просто больше никогда не буду мерить ее шмотки. Слово даю!
На следующее утро.
Килька снова не пошел в школу. Классная спросила, что с ним. Что ей ответить? Правду? И что она сделает? Родителей вызовет? Нормально — отец с него три шкуры спустит. Скажет, сам виноват. Слабак. Не мой сын. Он Кильку здорово давит своим авторитетом. Коммандоса выращивает. А Килька не такой. Он не чахлый, конечно. Но не боец по характеру. Все свободное время в игры рубится. Монстров мочит.
— С тебя оформление актового зала. — Классная уже забыла про Кильку.