Школьное колдовство
Шрифт:
Как странно, однако.
Более высокий титул, чем у отца. И чем у отца Винтена. Пожалуй, Винтен всё же обрадуется.
Иса громко хмыкнула, сверля взглядом старшую сестру, а матушка строго на неё посмотрела. Это чудо какое-то, если баронесса станет одергивать Ису, когда та всего лишь хмыкает…
Минта вбежала в комнату, с разбегу обняла Лилу и стрельнула в неё хитрыми глазёнками. Малышка была старшей сестре чуть выше пояса.
— А ты не превратишь меня в лягушку, Ли? — спросила она.
— Ну что ты, — улыбнулась Лила, тоже обнимая девочку, — ни за что на свете, даже если бы могла.
— А Иса сказала, что превратишь. А её тоже не превратишь?
— Нет…
— Иди к себе, непослушная девчонка! Заберите её, — мачеха, подбежав, силой отодрала младшую дочку от падчерицы, — Кайла, Кайла, уведи немедленно эссину Минту! — крикнула она горничной.
Гувернантки у них не было уже больше года, с тех пор, как последняя получила расчёт. Поэтому за Минтой, если требовалось, приглядывали горничные, а Исире и без гувернантки было неплохо.
— А ты иди к себе и сиди там, носа не высовывай, пока не будет позволено! — строго велела баронесса Лиле, когда упирающуюся Минту увели.
— Но, матушка, — попыталась возразить Лила, — ведь Винтен…
Встретиться с ним было совершенно необходимо.
— Делай, как я сказала, — повысила голос баронесса, — а то вздумала вести себя, будто уже закончила Эбессан?
— Что вы, матушка…
— Так слушайся! — мачеха сдвинула брови, — а эсс Настан, я полагаю, ещё подумает, нужна ли ему невеста из Эбессана. Ступай!
И Лила поспешно убежала. Села у окна, стиснув руки, и ждала, чем же всё кончится. Что отец скажет Винтену? А что не скажет?
А может, Винтену Настану действительно не нужна невеста, которой придется учиться в Эбессане? Но — её приданое и титул! Что перевесит?
Было страшно.
А если на самом деле отказаться от наследства? И не ехать в колдовскую школу? И выйти за Винтена? Близкое и понятное счастье, которого не нужно ждать целый год.
Кстати, Лила отметила, что кричать и ругать её на этот раз мачеха не стала. Неужели она восприняла угрозу отца так серьезно, испугалась, что Лила в дальнейшем сможет наслать какую-нибудь порчу на Ису?
От того, что мачеха не стала ругаться, тоже было странно и даже неловко.
Наконец внизу позвонили к ужину, и Лила спустилась. Мачеха наградила её негодующим взглядом. Да, действительно, она ведь велела «носа не высовывать». Отец благодушно посмеивался, а Винтен…
Её жених просто сиял. Баронесса выглядела так, словно наелась кислятины, и принялась рассуждать о погоде. Потом отец заговорил о качестве скошенного в том году сена. Эссина Исира не сводила глаз с Винтена, причём смотрела так, словно именно его предпочла бы на ужин. Между тем ужин был очень вкусным: жареная дичь с овощами и пряная каша с изюмом. Но Лила ничего не ела, от волнения у неё начисто пропал аппетит, и, вообще говоря, она тоже предпочла бы Винтена…
Нет, не увидеть его в своей тарелке, а уйти с ним в сад, например.
— Как вы относитесь к тому, что наша Лилиана поедет учиться в Эбессан, эсс Настан? — не удержалась матушка, когда унесли остатки дичи и каши и подали миндальные пирожные, те самые.
— О, я глубоко опечален, миледи, — заявил Винтен, широко улыбаясь, — но я так люблю вашу дочь, что согласен подождать. Как жаль, что нельзя пожениться до того, как она уедет. Кстати, милорд, а точно ли нельзя? Ведь к свадьбе всё готово! А потом я согласен отпустить супругу хоть на год, хоть на два, если, конечно, мне позволят её навещать.
Для Лилы эти слова были лучшей музыкой на свете, а вот Иса помрачнела и не стала доедать пирожное.
— Никак нельзя, друг мой, — добродушно ответил барон, — такие правила в Эбессане. Придется уж вам поднабраться терпения. Но это ничего, это даже полезно. Вот нам с моей дорогой леди тоже пришлось подождать нашу свадьбу. И ничего, мы счастливы!
Неизвестно, что в действительности имел в виду отец, но, видимо, выразился он неудачно, потому что от его слов мачеху перекосило.
Наконец ужин был закончен, и Лила с Винтеном могли уйти в сад. Лишь только густые кусты сирени скрыли их от нескромных глаз, он поспешил её обнять. Да-да, с некоторых пор они стали позволять себе такие вольности, как объятия и поцелуи не только ручек. Но ведь они жених и невеста, и вот-вот должны были пожениться!
— Дорогая моя, — Винтен заглянул ей в глаза, — я так огорчён, что ты должна уехать!
Какое счастье, что он это сказал! Лила уже боялась не дождаться таких слов.
— Мне остаться? — шепнула она до того, как он прижался губами к её губам.
Он всё же поцеловал её, но, расслышав, даже отшатнулся.
— Что ты? Разве от такого подарка судьбы отказываются? — спросил он с упреком, — только подумай, мы, как виконт и виконтесса, будем получать приглашения на все официальные королевские балы и приёмы! Может быть, уедем на зиму в Асвард. Все самые знатные люди так делают! В Асварде зимой самое веселье. Остальное время будем жить в собственном замке! Найдем хорошего управляющего, чтобы было меньше забот. Поговорю с отцом, он посоветует. А ты станешь там хозяйничать без пригляда моей матушки, и поймёшь ещё, какая это радость, — он рассмеялся и опять заглянул ей в глаза, — думаю, она станет наезжать в гости не чаще раза в месяц. Ну, Лила, дорогая моя, пожалуйста, не говори больше глупостей.
И он опять её поцеловал, так, что голова закружилась и не жаль было умереть прямо сейчас. Впрочем, нет, умирать точно не следовало, если впереди ещё много такого…
— Я пошутила, — сказала она, — просто мне так жаль, что свадьба откладывается! Ты будешь скучать? — и она не выдержала, заплакала, слезы тихо покатились по щекам.
— Ну что ты, Лила, милая! — воскликнул он и стал быстро целовать её в щёки, — ты ведь уже не маленькая, нельзя быть такой неразумной! А я буду тебя навещать, так часто, как это возможно! Буду привозить подарки, конфеты, цветы и всё, что захочешь! Ну же, Лила?
— Конечно, Винтен, — она закинула руки за его широкие плечи, прижалась лицом к его груди, и замерла так, ненадолго.
Каким замечательным было это мгновение…
— Тебя не смущает, что я должна буду учиться в колдовской школе и пройти посвящение?
— Ну что ты, глупенькая! — он улыбался, — на дворе не старые времена! И страна у нас, говорят, просвещенная, а ты рассуждаешь, как темная древняя старуха! Что такого, что моя любимая жена — образованная колдунья?
— Правда? Как хорошо. А то я боялась.