Школьный бунтарь
Шрифт:
— Тебя это волнует больше, чем ты готова признать, — говорит Алекс.
Я отрываю взгляд от гитары.
— Если ты не будешь обращать внимания даже на самую элементарную часть этого урока, то ничего не узнаешь.
— Ты наблюдаешь за мной, Сильвер. Я все время чувствую на себе твой взгляд. Думаешь, я не знаю, что ты была там, на футбольном поле, сидела под трибунами?
Моей обычной реакцией было бы мгновенное смущение, но не в этот раз. Он пересек черту, упоминая об этом. Во мне нет ничего другого, кроме как злости.
—
— Но ведь это было не только вчера, да? Ты наблюдала за мной последние две недели.
— Ты бы знал это, только если бы сам наблюдал за мной, — огрызаюсь я в ответ.
Он ухмыляется. Волосы взъерошены, кожа бледная, глаза темные, как грех. Его рот дергается, когда он ровно дышит в нос.
— У меня есть брат. Младший брат. Сейчас он на попечении. Я хочу быть его законным опекуном, когда мне исполнится восемнадцать, но сначала мне нужно произвести впечатление на Дархауэра. Я прошу тебя о помощи.
Значит у всего этого есть причина. Я знала, что так и должно быть, но не ожидала, что это будет именно так. У него есть маленький брат, и он хочет заботиться о нем. Я просто... не могу себе этого представить. Ни на секунду. Алекс точно не излучает вибрации ответственного, выступающего в роли отца типа.
— У меня есть семь месяцев, чтобы привести себя в порядок. Если ты будешь подписываться на моем учебном листе два раза в неделю, это будет огромный шаг в правильном направлении.
Я смеюсь, массируя подушечками пальцев лоб. Похоже, у меня внезапно появилась жуткая головная боль.
— Подписываться за уроки? Сказать, что ты занимаешься, хотя на самом деле это не так? Правильно. Итак, ты хочешь, чтобы я солгала ради тебя. А что ты будешь делать, когда тебе придется сдавать экзамен по музыке в конце года, гений?
Таинственная, веселая улыбка пробивается в уголки его глаз.
— Тебе не стоит беспокоиться об этом. Я уже все уладил.
— Это какая-то гребаная чушь, Алекс.
Если он не замечает разочарования и раздражения в моем голосе, значит, психически чертовски нестабилен. Он тратит мое время, играя со мной в какую-то странную игру с тех пор, как решил забраться в мою машину, и я не знаю, почему. Каковы бы ни были его доводы, мне это надоело.
Еще один раскат грома рычит в отдалении.
— Ладно. Просто уходи. Я подпишу все твои уроки. Сделаю все, что ты хочешь. Давай просто сведем контакт к минимуму, насколько это возможно. Я не хочу усложнять свою жизнь еще больше.
Он смотрит на меня, не мигая. Его глаза пронзают меня насквозь, как темные клинки.
— Я думаю, что ты передумаешь насчет этого, Сильвер.
Раздраженная, я встаю и поспешно убираю гитару. Мои пальцы нащупывают защелки на жестком футляре, но мне требуется три попытки, чтобы закрыть их.
— Я не
— Как это звучит, Сильвер? — Тембр его голоса имитирует гром, гравийный, грубый, достаточно глубокий, чтобы заставить меня дрожать.
Обогнув его, моя грудь поднимается и опускается слишком быстро, я сжимаю руки в кулаки, борясь с желанием закричать.
— Как будто ты понял, что это может быть забавно — пытаться со мной замутить. Как будто ты увидел сломленного, уязвимого человека, который просто пытается пережить свои последние дерьмовые, несчастные дни в школе, и ты подумал про себя: «хм, выпускной еще далеко, Алекс. Может быть, тебе стоит поиграть с этой девушкой как с источником развлечения, чтобы побороть свою эгоистичную гребаную скуку».
Он стоит совершенно неподвижно, застыв на месте. Единственное небольшое движение, которое Алекс делает — это медленно поднимающиеся плечи. Как всегда, он выглядит раздражающе равнодушным к тому, что я только что сказала. Его взгляд по-прежнему тверд, непроницаем и отстранен. На один безумный, ужасный миг мне хочется сейчас взять один из едва ли использованных инструментов папы и разбить им его голову. По крайней мере, это было бы приятно, и я почувствовала бы некоторое облегчение на мгновение, прежде чем раскаяние подействовало бы на меня.
— Ты думаешь, что ты такой чертовски умный, да? — Огрызаюсь я. — Тебя ничто не трогает. До тебя ничего не доходит. Ты же... ты же...
— Я что?
— Ты пустота, Алекс. Огромная, чертовски красивая, черная дыра, которая засасывает в себя все и ничего не дает взамен. Никогда. Даже проклятый дневной свет не может убежать от тебя. Темное облако следует за тобой, куда бы ты ни шел. Это невозможно пропустить. Ты видишь все. Ты судишь обо всех. Ты думаешь, что знаешь все. И под всем этим ты ничего не чувствуешь.
В самый первый раз на его лице промелькнула легкая вспышка эмоций. Впрочем, я его не разозлила. Его самообладание не дрогнуло даже на мгновение. Алекс выглядит просто... смущенным. Осторожными, размеренными шагами он приближается ко мне, и во мне начинает пускать корни зерно страха. Что... что, черт возьми, он собирается делать?
— У меня вспыльчивый характер, — выдавливает он из себя. — Ужасно. Я должен был овладеть им давным-давно, иначе он овладел бы мной. Так что, да. Я точно не самый реагирующий человек, с которым ты когда-либо общалась. Но это не значит, что здесь ничего не происходит, — говорит он, постукивая себя по голове. — Я вовсе не надменный. Я не холодный. Не отстранённый. Я воспринимаю. И я все чувствую, Сильвер.