Шкура
Шрифт:
Сидевший рядом с Джеком Жорж облокотился на его руку и рассказывал о Франции, о Париже, о парижской жизни во время оккупации, о немецких солдатах и офицерах, гуляющих по Елисейским полям, сидящих за столиками ресторанов «У Максима», «Ларю», «Де маго». Он болтал о Париже, тамошних любовных связях, сплетнях, скандалах, а Джек то и дело поворачивался ко мне и говорил:
– Tu entends? On parle de Paris! [174]
Джек был счастлив поговорить по-французски с настоящим французом, хотя иногда ему приходилось оказываться в положении Франсуа де Серьеза, беседующего с миссис Уэйн в «Бале графа д’Оржель» [175] : Georges faisait des «mots» que Jack prenait pour des fautes de francais [176] .
174
Ты слышишь? Он говорит о Париже! (фр.)
175
Роман французского
176
Жорж использовал «словечки», которые Джек принимал за ошибки во французском (фр.).
О своей кузине, молодой и прекрасной графине де В., Жорж говорил со злобой и ревностью, об Андре Жиде с тайной обидой, о Жане Кокто дружески-неприязненно, о Жане-Поле Сартре и его пьесе «Мухи» с показной небрежностью, о престарелой герцогине де П. – с интонацией старой девы, рассказывающей о своей собаке: у нее был грипп, но теперь ей лучше, писает она нормально и лает на себя перед зеркалом. Образ старой герцогини де П., облаивающей себя перед зеркалом, произвел большое впечатление на Джека, который всякий раз оборачивался ко мне и спрашивал:
– Tu entends? C’est marrant, n’est-ce pas? [177]
Потом Жорж принялся рассказывать о парижских zazous [178] .
– What? – спросил Джек. – Les zazous? Qu’est-ce que c’est que les zazous? [179] Сначала посмеиваясь над наивным неведением Джека, потом слегка помрачнев, Жорж поведал, что зазу – это странного вида молодые люди между восемнадцатью и двадцатью годами: они носят ботинки для гольфа, брюки в обтяжку, закатанные до середины голени, очень длинные пиджаки, чаще всего вельветовые, сорочки с высоким и тесным воротничком. Свои длинные гладкие волосы до плеч они зачесывают на лбу и висках а-ля Мария Антуанетта. Зазу стали появляться в Париже к концу 1940-го, собираясь в квартале Мюэтт вблизи площади Виктора Гюго (в одном из баров на этой площади они устроили свою штаб-квартиру), потом они начали перебираться довольно большими группами на левый берег Сены, но их излюбленными районами так и остались Мюэтт и Елисейские поля.
177
Ты понимаешь? Это забавно, не правда ли? (фр.)
178
Zazous (зазу) – появившиеся в начале 40-х годов на парижских улицах экстравагантные молодые люди, поддерживающие де Голля.
179
Зазу? А что это такое, зазу? (фр.)
Они принадлежали, как правило, к семьям зажиточных буржуа и казались далекими от разного рода забот, одолевавших в то время французов. Они не выражали особого интереса ни к искусству, ни к литературе, ни к спорту, а менее всего к политике, если можно назвать этим словом грязное политиканство тех лет. Ко всему тому, что выражает или подразумевает слово «флирт», они, казалось, питали не меньшее безразличие, хотя в скитаниях по Парижу их обычно сопровождали, или, лучше сказать, следовали за ними, зазу женского пола, тоже очень юные и так же эксцентрично одетые: в длинных свитерах до лобка и коротких юбчонках выше колен. На публике они никогда не разговаривали громко, переговариваясь всегда приглушенными голосами, почти шепотом, и только о кинематографе, причем не об актерах и актрисах, а о режиссерах и фильмах. Послеполуденное время они проводили в кинозалах, где время от времени слышался их негромкий говор и короткие гортанные звуки, которыми они окликали друг друга.
Было что-то не совсем понятное в них самих, в их тайных сходках и загадочных перемещениях туда-сюда, и полиция почему-то нередко наведывалась в обычные места их сборищ. «Allez, allez travailler, les fils `a papа» [180] , – говорили добродушно флики, подталкивая зазу к выходу. Французские стражи порядка в те годы не имели большого желания выказывать излишнее рвение, а немецкая полиция не обращала на зазу особого внимания. Что касается французской полиции, то трудно было судить, шла ли тут речь о ее наивности или о молчаливом потакании, потому что было замечено, что зазу заявили о себе, пусть и не в полный голос, как голлисты. С течением времени многие из них стали заниматься мелкой торговлей на черном рынке, в основном американскими и английскими сигаретами. А к концу 1942-го полиции частенько удавалось изъять из карманов зазу не только пачки «Кэмел» или «Плейерс», но и пропагандистские листовки сторонников де Голля, напечатанные в Англии. Мальчишество, говорили некоторые, так же считала французская полиция, не желавшая лишнего беспокойства. Стоял ли за спиной зазу знаменитый генерал Донован или нет, в то время сказать было трудно, хотя сегодня это не вызывает ни малейшего сомнения. Зазу образовали свою сеть в тесном контакте с секретными американскими и английскими службами. Но тогда зазу в глазах парижан были всего-навсего молодыми людьми, которые в силу естественной реакции на суровость жизни тех лет ввели забавную незамысловатую моду и которых если и можно было в чем-либо упрекнуть, то лишь в желании играть роль светских львов и денди, безразличных ко всеобщим страданиям и горю, равно как и к высокомерию и жестокости немцев в том запуганном и подлом буржуазном обществе, больше всего не желавшем иметь лишних неприятностей ни с немцами, ни с союзниками, хотя больше с первыми, чем со вторыми. Что касается нравов зазу, о них ничего с уверенностью сказать нельзя, и прежде всего ничего плохого. Их манеры и поведение тоже были навеяны мифом о личной свободе, что в какой-то мере сближало зазу с гомосексуалистами, для которых свобода личности составляла важнейшую часть их мифологии. Но гораздо больше, чем одеждой, отличались зазу от гомосексуалистов своими политическими взглядами, потому что зазу были голлистами, а гомосексуалисты объявили себя коммунистами.
180
Принимайтесь-ка
– Ah! Ah! Les zazous! Tu entends? Les zazous! Ah! Ah! Les zazous! [181] – говорил Джек, поворачиваясь ко мне.
– Je n’aime pas les zazous, ce sont des r`eactionnaires [182] , – сказал вдруг Жорж.
Я рассмеялся и прошептал на ухо Жану-Луи:
– Он ревнует зазу.
– Ревновать этих болванов? – переспросил Жан-Луи с глубоким презрением. – Да пока они геройствуют в Париже, мы умираем за свободу.
Я замолчал, не зная, что ответить. Никогда не знаешь, что ответить тому, кто умирает за свободу.
181
Ах, ах, зазу, ты понимаешь? Зазу! Ах! Ах! Зазу! (фр.)
182
Я не люблю зазу, они реакционеры (фр.).
– А Матисс? Что делает Матисс? – спросил Джек. – А Пикассо?
Улыбаясь, Жорж отвечал нам своим голубиным голосом. В его устах все новости становились поводом для сплетен обо всем и обо всех: о Пикассо, о Матиссе, о кубизме, о французской живописи под немецкой оккупацией. Он набросал великолепную арабеску из слухов и вероломных домыслов.
– А Руо? А Боннар? А Жан Кокто? А Серж Лифарь? – спрашивал Джек.
При звуке имени Лифаря лицо Жоржа потемнело, с губ сорвался глухой стон, лбом он уткнулся в плечо Джека, правая рука медленно описала в воздухе неопределенную дугу.
– Ah, ne m’en parlez pas, je vous en supplie! [183] – сказал он ослабевшим, дрогнувшим голосом.
– Oh, sorry, est-ce qu’il lui est arriv'e quelque malheur? Еst-ce qu’on l’a arr^et'e? Fusill'e? [184]
– Pire que ca [185] , – сказал Жорж.
– Pire que ca? – воскликнул Джек.
– Il danse [186] , – сказал Жорж.
– Il danse? – переспросил глубоко удивленный Джек, не поняв, почему быть танцовщиком в парижском балете – это несчастье.
183
Ты понимаешь? Это забавно, не правда ли? (фр.)
184
О, простите, с ним случилось какое-то несчастье? Его арестовали? Расстреляли? (англ., фр.)
185
Хуже (фр.).
186
Он танцует (фр.).
– H'elas, il danse! [187] – повторил Жорж с печалью, гневом и сожалением в голосе.
– Vous l’avez vu danser? – сказал Джек таким тоном, каким могло бы прозвучать: «Vous l’avez vu mourir?» [188]
– H'elas, oui! [189] – ответил Жорж.
– Il y a longtemps de cela? [190] – спросил Джек упавшим голосом.
– Le soir avant de quitter Paris, – сказал Жорж. – Je vais le voir danser tous le soirs, h'elas! Tout Paris court le voir danser. Car il danse, h'elas! [191]
187
Увы, он танцует! (фр.)
188
Вы видели, как он танцует?.. «Вы видели, как он умирает?» (фр.)
189
Увы, да! (фр.)
190
И давно он танцует? (фр.)
191
Со дня сдачи Парижа. Горе мне, я, как и весь Париж, хочу видеть его танец каждый вечер! Он король танца, увы! (фр.)
– Il danse, h'elas! – повторил Джек и, повернувшись ко мне, произнес с триумфом: – Il danse, tu comprends? [192] Il danse, h'elas!
Когда мы добрались до Торре-дель-Греко, было уже четыре пополудни. Мы свернули к морю и остановились перед калиткой в глубине узенькой улочки, зажатой меж высоких стен, там, где виноградники и цитрусовые сады спускались к самому морю. Мы толкнули калитку и оказались на большом огороде, который расстилался вокруг бедного рыбацкого дома усталого помпейского красного цвета. Арка лоджии украшала фасад, а перед лоджией по всей длине огорода тянулся навес, увитый виноградными листьями, обожженными первыми осенними холодами, между листьев там и сям сверкали гроздья белого винограда, позолоченного последним пламенем умершего лета. Под навесом стоял крестьянский стол, накрытый скатертью из неотбеленного льна, на котором была расставлена грубая фаянсовая посуда, лежали ножи, вилки и ложки с костяными ручками и стояло несколько бутылок вина из виноградников Везувия, того белого вина, которое берет свою чудесную крепость, сухую и тонкую, из черной лавы вулкана и из блеска морского воздуха.
192
Он танцует. Ты понял? (фр.)