Шкурный интерес
Шрифт:
Казалось, я попала на праздник жизни. Когда мы вернулись, горячие, аппетитно пахнущие шашлыки уже были готовы. Мы сидели на расстеленном на земле покрывале под тентом, ели сочное мясо и пили изумительное красное вино, которое в наше отсутствие компаньоны Степанова успели приобрести в ближайшем ларьке.
После трапезы мы все вместе отправились на берег. Неторопливо побеседовав со своими компаньонами минут пятнадцать, Дмитрий Анатольевич незаметно мне подмигнул, что означало: пора начинать заранее продуманный нами разговор. По плану это
– Не представляю себе, как могут выглядеть азербайджанские криминальные авторитеты. Вот русские воры в законе – с ними все ясно. Но азербайджанцы ведь совсем другие?..
– Кепки они носят, – отвечал мне Степанов, – четки все время перебирают… Как их еще описать? Их еще лоты называют.
– Знавал я одного такого лоты, – откликнулся Алик Алиевич Кулиев. – Лоты Муршуд. Я ему когда-то жизнь спас.
Я с трудом сдерживалась, чтобы не выказать возникшего у меня при этих словах волнения.
– Это как же? – осведомился Дмитрий Анатольевич.
– В Сумгаите дело было, – начал рассказ Кулиев, которого, по всей видимости, потянуло на воспоминания. – Я тогда еще совсем пацаненком был, аваренком. Родители-то у меня из рабочих. На Сумгаитском солянокислотном заводе работали. Уедут с утра в Баку свою химпродукцию продавать – и до позднего вечера, им ведь ее вместо зарплаты выдавали, а я сам себе предоставлен, с дворовой шпаной целыми днями бегаю. Вот я всех блатных в лицо и знал. Так вот…
Алик Алиевич рассказывал, а прибой продолжал исполнять свою вечную песню. Чумаков выбирал из песка ракушки. Берцман лениво разгребал его ладонью. И тот, и другой слушали невнимательно.
– Так вот, иду я как-то по одной из сумгаитских улочек поздно вечером, – продолжал Кулиев. – Вижу, двое с ножами в руках пытаются третьего в тупичок загнать. Спрятался я за угол, выглядываю осторожно, наблюдаю. Если что, думаю, убежать успею. Присматриваюсь, а это сам лоты Муршуд. Мне только вчера его показывали, он приехал разбираться по какому-то вопросу в Сумгаит. Я тогда авторитетов боготворил!
Мне старшие часто рассказывали, какие это справедливые люди. Помогают всем бескорыстно, закон заставляют соблюдать, не то что милиция. У нас в Баку тогда еще была милиция. Плохо, думаю, если хорошего человека убьют. Ну и бросился я со всех ног братву местную собирать. Благо недалеко бежать пришлось. Я все думал: не успеем, прирежут лоты, и виновного потом никто отыскать не сможет. Лиц-то нападавших я не запомнил. А авара местная еще не хотела вначале к моим словам серьезно отнестись. Успели все же…
Краем глаза я заметила, с каким животным вожделением поглядывает на мои ноги Чумаков. Я старалась не обращать на него внимания. А Алик Алиевич тем временем продолжал:
– Эти двое из местных оказались. Мелкие бандюги-беспредельщики. Наняли их за деньги Муршуда убрать! Лоты им беспредельничать не позволял. А у них «темы» какие-то горели. Короче, остановили тех дружков. Они к тому времени лоты Муршуда уже почти в угол загнали.
– И больше вы с тем лоты не встречались? – спросила я, попутно отмечая, что взгляд Чумакова теперь задержался на моей груди.
– На следующий день, с утра пораньше, лоты Муршуд собственной персоной у порога моего дома появился. Стоит, улыбается. Лицо такое доброе! Вокруг глаз – морщинки лучиками, в руках – четки. «Слышал я, – говорит, – что если бы не ты, мальчик, я бы перед Аллахом на Страшном суде уж сейчас предстал. Пришел тебе личную благодарность принести».
Внезапно Кулиев умолк. Мне показалось, что он что-то недоговаривает.
Мамед Расулович во время рассказа Алика Алиевича ни разу не подал виду, что слышал что-либо о лоты Муршуде. Все это время он сидел на корточках, угрюмо уставившись на море. Во мне зародилось подозрение, что со злополучным криминальным авторитетом Ильясов был знаком лично, но по каким-то одному ему ведомым причинам предпочитает молчать.
Мы провели на даче Ильясова еще час-другой, а потом Дмитрий Анатольевич сказал:
– Эх, хорошо у тебя, Мамед, но пора нам собираться в город, дела вершить.
– Неужели дела такие неотложные? – удивился Ильясов.
Степанов махнул рукой:
– Неотложные. Только нет желания у меня об этом говорить после того, как мы так замечательно здесь время провели. Иван Васильевич, ты нас до гостиницы подбросишь?
Чумаков кивнул и мрачно принялся собирать вещи. Покидать побережье ему явно не хотелось.
– И не кисни так, Иван, – назидательно проговорил Степанов. – Ты ведь можешь вернуться.
– Это обнадеживает, – отозвался Чумаков.
Ресторан «Жемчужина» располагался на бульваре. Его помещение не было закрытым, так что можно было наслаждаться изысканными блюдами и одновременно созерцать мирные воды Бакинской бухты. Ресторан имел странные архитектурные очертания и был построен, похоже, в те времена, когда в Советском Союзе всячески поощрялось экспериментальное зодчество. Из акустических колонок, встроенных в потолок, лились азербайджанские народные напевы.
Мы прошли в зал и уселись за свободный столик. К нам подбежал официант и предложил меню. Дмитрий Анатольевич принялся выбирать блюда. Посоветовавшись со мной, Степанов заказал плов по-азербайджански, шашлыки из жареной осетрины и бутылку вина «Чинар». Лоты все не появлялся.