Шквальный ветер
Шрифт:
– Что вы. Он добрый, хороший.
– А на учебу это не отражается? Ведь целый день здесь, устаете.
– Конечно, устаю. Но что поделаешь, надо и работать и учиться.
– Это правильно. Но у Рыбочкина вам было легче: и забот меньше, и личного времени больше.
– Конечно, там было легче. Но надо было думать о будущем.
– А полковник не обещал вам подписать квартиру?
Виктория помотала головой.
– Об этом он разговор не заводил. А просить самой... у меня язык не повернулся бы.
– Скажите, а чем полковник занимался в свободное время, чем-нибудь увлекался?
– перешел Севостьян к главному.
– Иногда на рыбалку ездил, на охоту. Но редко.
– У него были друзья?
Виктория
– Постоянных друзей я не видела. Да он и не любил приглашать к себе. Встречались либо в ресторане, либо ещё где-то.
– Часто ему звонили?
– Вечерами редко. А днем я была в университете.
– А летом, во время ваших каникул, чем он занимался?
– Я уезжала к родителям в деревню. А он занимался благотворительностью, устраивал девушек, желавших подзаработать за каникулы, на рыбзаводы. Я уже рассказывала это вашему капитану.
– Здесь, в Приморске?
– пропустил замечание Севостьян мимо ушей.
– Нет. На Курильские острова, на Кунашир, на Шикотан. Некоторым там нравилось, и они оставались на весь сезон.
Информация о нелегальной деятельности Рыбочкина подтверждалась. Только отправлял он девиц не на Курилы, а в Японию и Южную Корею - Севостьян сделал запрос на покинувших унивеситет девиц в кунаширскую и шикотанскую милицию, там ни одной из них не оказалось.
– А Потехин у вас дома не бывал?
– Начальник муниципальной милиции?
– переспросила Виктория и отрицательно помотала головой.
– Нет, дома он у нас не бывал. Но иногда звонил. По-моему, они чаще всего вместе на рыбалку ездили.
Их беседу прервал вернувшийся Валунский. Увидев в приемной начальника уголовного розыска, бегло поздоровался с ним и пригласил в кабинет.
– Что-нибудь срочное, коль без звонка явился?
– спросил обеспокоенно.
– Возможно и не очень, но что важное - несомненно.
– И Севостьян доложил о встрече Гусарова с Фонариным-старшим и о готовящейся из отставных милиционеров команде.
Валунский в раздумье потер залысины.
– Ты прав, - сказал твердо.
– Несомненно, готовится перехват катера. А там деньги.
– Глянул на часы.
– В нашем распоряжении почти двое суток катер из Хакодате должен выйти послезавтра. Есть у тебя надежный человек, которого сегодня же можно отправить в Японию?
– Найдем, Аркадий Борисович. Самолетом?
– Разумеется. Пусть найдет Балакшина и вместе с ним организуют отправку катера с видеотехникой, а сами наймут японскую рыболовецкую шхуну и на ней с деньгами выйдут в море на сутки позже. Договорись с пограничниками встретить их в нейтральных водах. Квадрат и время пусть определят сами.
– Сделаю, Аркадий Борисович. А вы подумайте пока над тем, откуда и от кого могла уплыть информация о катере к Фонариным.
– Будем искать. Вот ещё что: надо советника моего, Русанова, возвращать. Здесь ему дело есть.
– А вот этого, по-моему, делать сейчас нельзя: есть основание полагать, что его собираются взять в команду пиратов.
– Это очень опасно?
– Как и все в нашей работе, Аркадий Борисович.
– Н-да, - Валунский встал и заходил по кабинету.
– Но ты подстрахуешь его?
– Обязательно. Там уже есть наш человек.
– И как вернется, сразу ко мне.
17
Разговор Фонарина-старшего с Валунским о выдвижении среднего брата кандидатом в мэры города хотя и не увенчался успехом, не выходил у Устьянца из головы. Вчера они не договорились, но, как говорится, ворон ворону глаз не выклюнет, завтра эти властелины найдут общий язык. И чем больше Устьянец анализировал ситуацию, задумывался над будущим, тем сильнее убеждался, что допустить этого нельзя - Фонарины станут полновластными хозяевами города, а потом и края. Последствия тому непредсказуемы.
Не меньше беспокоило его и недоверие председателя
Догадывался Устьянец и откуда такое веяние. С младшим братом Андрея Федоровича Виталием у них довольно быстро испортились отношения. Правда, виду они не подавали, вели себя по-джентльменски, но каждый старался настоять на своем, отстоять перед шефом свою точку зрения. И если поначалу Фонарин-старший больше прислушивался к мнению пожилого, сведущего в профессиональных и житейских вопросах человека, то теперь слово младшего брата, завоевавшего звание мозгового центра, стало для него непререкаемым. Видимо, от Виталия и исходит совет не допускать начальника службы безопасности в святая святых их деловых контактов. Можно догадаться, чего опасается "мозговой центр" - как бы этот отставной каперанг не додумался взять в свои руки "Дальморепродукт".
Действительно, а чем он хуже Фонариных всех вместе взятых? Не такой сообразительный, не такой волевой или менее настойчивый в достижении своей цели? И в коммерческих делах научился разбираться не хуже "мозгового центра". Не говоря уже о том, что разбирается в людях, как астролог в небесных светилах. И если бы не он, такие, как Тучинин, давно бы их с потрохами проглотили.
И чем больше раздумывал Устьянец о своем положении, тем больше приходил к убеждению, что власть в "Дальморепродукте" пора менять. Тем более, что многие из руководителей предприятий и организаций, попавшие под начало Фонариных и пользующиеся крохами от богатых прибылей, были очень недовольны братьями. Не один из них высказывал претензии и искал справедливости у начальника службы безопасности. Устьянец пользовался у членов объединения авторитетом и знал, что они поддержат его и пойдут за ним. Надо было только все основательно подготовить и, не спеша, спихнуть Фонариных с руководящего пьедестала.
В один из осенних вечеров, когда на душе Устьянца было особенно муторно - снова он схватился с председателем объединения, который узнал о сделке Валунского с Тучининым и обвинил в бездействии начальника службы безопасности, будто он мог помешать этому, - Устьянец решился, наконец, позвонить Гусарову.
– Привет, Валерий Алексеевич. Что-то давненько мы с тобой не встречались, не парились в твоей финской баньке. У меня и косточки ныть стали.
Мэр, чувствовалось, обрадовался звонку - он пользовался кое-какой ценной информацией бывшего каперанга.
– Так это ты где-то запропастился, гоняешься то за рэкетирами, то за конкурентами, а я тут, в городе, с местными диверсантами воюю. Соскучился по тебе, и давно банька нас поджидает с дубовыми веничками и молодыми массажистками. Когда прикажешь кнопку нажать?
– Говорят, не откладывай работу на завтра, а любовь на старость. Давай и мы не будем откладывать, встретимся через часок и потешим тело и душу.
– Заметано. Приезжай.
Банька у Гусарова действительно была отменная: с бассейном, заполняемом морской водой, с парилкой, стены которой были обшиты свежими сосновыми досками, излучавшими запах хвои, с просторным предбанником, где стоял длинный, тоже из сосновых досок, стол со скамьями по бокам, с холодильником, заполненными всевозможными напитками и закусками. Но самым примечательным здесь были молоденькие массажистки - не старше восемнадцати лет, - и все белокурые, голубоглазые, с точеными ножками и круглыми попками. Устьянец знал, что частыми гостями мэра города бывают японцы, а желтолицые очень любят блондинок.