Шлейф сандала
Шрифт:
Чтобы не провоцировать лишние разговоры, я попросила портниху, чтобы мои брюки она сделала по другой выкройке. Палаццо отлично подойдут! Они настолько широки, что их трудно отличить от юбки. Зато мне в них будет удобно. Клавдия Прокопьевна, скорее всего, была в шоке от моих странных запросов, но возражать не стала. В конце концов, хозяин - барин.
А пятничным вечером явился посыльный из салона «Красота от Жюля». Если честно, я уже решила, что никакой реакции от женоподобного парикмахера не будет. Но, видимо, мои слова задели его за живое. Письмо, которое мне передали с таким видом,
«Если вам так хочется осрамиться, то я совершенно не против указать на ваше место. Приходите в мой салон в воскресенье к десяти часам. Пусть свидетелями вашего позора станут люди из высших слоев общества, ибо трудно заподозрить обычных мужиков в наличии вкуса. Приводите с собой пять человек, на которых вы и продемонстрируете свои «умения».
P.S. Мой вам совет: не выставляйте себя на посмешище. Если вы не придете, я все пойму и даже сохраню остатки вашей чести.».
Вот это наглость! Никакого уважения, высокомерие, сквозящее в каждой строчке… Не дождешься, что я сдамся!
Меня просто распирало от гнева. Я порвала письмо на мелкие клочки и швырнула их в урну. Нужно сказать Тимофею Яковлевичу, чтобы он пригласил на воскресенье мужчин, которые предложили свою помощь. Посмотрим кто кого, парикНахер в кудрях!
В субботу я уже с утра не могла найти себе места. Мне не терпелось встретиться с купцом, который должен был нанести визит Никите Мартыновичу. У меня даже руки чесались, стоило представить, как в них окажутся флаконы с драгоценным эфирным маслом.
Прошка рвался пойти со мной, но я приказала Акулинке не сводить с него глаз. Этот шалопай такой ушлый, что и в окно вылезет. Без него я была как без рук, но таскать за собой больного ребенка уж точно не собиралась. Лечиться, лечиться и еще раз лечиться.
Никита Мартынович, как всегда, напоил меня вкусным чаем, после чего порадовал новостью: Машутке стало легче. Жар уже не терзал малышку, остался лишь кашель. Я проведала ее и отметила, что девочка чувствует себя хорошо не только физически, но и душевно. Она улыбалась, играя в кровати с целым ворохом игрушек.
– Это от Сашеньки осталось, - объяснил аптекарь. – Они долгое время на чердаке лежали, а теперь вот пригодились.
Было видно, что Никите Мартыновичу нравилось присутствие Машутки в его доме. Но мои домочадцы тоже привязались к малышке, и я немного забеспокоилась. Что, если он захочет оставить ее у себя? Но тут все-таки нужно в первую очередь прислушаться к желаниям девочки. Если Машутка решит, что здесь ей лучше, неволить я ее точно не стану.
– Тебе нравится здесь? – спросила я ее, поглаживая по головке.
– Да, дедушка хороший, - с улыбкой ответила Машутка. – Он добрый. А как там Прошка? А Туз?
– А что с ними станется? Тебя ждут. Велели передать, что скучают.
– И Туз передал? – малышка хитро посмотрела на меня.
– Конечно! Он даже со мной хотел пойти, вот только кто дом охранять будет? – я поцеловала ее маленькие ручки. – Прасковья пообещала, что как только ты выздоровеешь, она тебе новое платье сошьет.
– Фрол Львович приехал! – в комнату заглянул аптекарь. – Пойдем, Леночка, я вас познакомлю!
Я попрощалась
Купец оказался именно таким, как я себе и представляла. Высокий, крупный с окладистой бородой и круглым животом, на котором он постоянно скрещивал свои большие руки.
– Познакомься, Фрол Львович, это Елена Федоровна Волкова. Ее очень интересует содержимое твоего сундука! – весело сказал Никита Мартынович. – У тебя там всегда много всего!
– Добрый день, - я протянула ему руку, и он, похохатывая, ее пожал. – Рада знакомству.
– И что же вы хотите найти в моем сундуке? – купец жестом приказал подтащить сундук, обтянутый кожей. Двое слуг поставили его перед нами и сразу же отошли.
– Для начала посмотреть бы… - я уже ощущала тонкий аромат, идущий от сундука. – Вы позволите?
Фрол Львович откинул крышку, весело поглядывая на меня.
– Прошу.
– О-о… - я опустилась на колени, чтобы поближе рассмотреть его содержимое. – Невероятно…
Каждый флакон был подписан, но я могла по запаху определить, что за масло у меня в руках.
– Пускай Леночка выбирает, а ты на меня запиши, - сказал аптекарь, указывая купцу на кресло. – Присаживайся, по рюмочке анисовки пропустим.
Мужчины оставили меня «чахнуть» над сундуком, но я даже не заметила, как они удалились, поглощенная практически медитативным созерцанием.
Что же выбрать? В моей голове моментально пронеслись все варианты. Может, начать с не очень сложных композиций? В две тысячи четырнадцатом году Кельвин Кляйн выпустил фланкер* своей легендарной «Эйфории». «Euphoria Liquid Gold», которая состояла всего из трех нот, сменяющих друг друга. Корица, черная орхидея и сандал. Этот аромат мне казался очень красивым: томным, густым, я бы сказала тёмным… Для тех, кто любит восточные оттенки в парфюмерии.
Итак. Масло корицы, орхидеи и, конечно же, сандала. Мои руки слегка подрагивали, когда я ставила флаконы на столик. Нужно взять еще что-нибудь, что можно соединить с уже выбранными мною маслами и получить новый аромат. Diptyque L'eau! О, да!
– Какая ты молодец, Оленька… - прошептала я, вспоминая, как пахнет этот шедевр парфюмерного искусства. Верхние ноты: роза, корица, средние: герань, базовые: гвоздика, сандал. Масло гвоздики у меня уже было, я взяла его у Никиты Мартыновича. Осталось масло розы и герани. Ко всему этому я взяла немного амбры, с ужасом представляя, сколько все это будет стоить.
Когда я показала мужчинам то, что выбрала, Фрол Львович удивленно покачал головой.
– Я, конечно, не стану торопить тебя с расчетом, Мартынович, но это влетит вам в копеечку… Елена Федоровна, вы хоть скажите, зачем вам такие дорогие масла и амбра? Герань и роза пусть будут от меня подарком.
– Благодарю вас, - я с трудом отвела взгляд от темных флаконов. – Мечтаю создать духи.
– Духи? Вы? – купец рассмеялся. – Ну не знаю… Мартынович, ежели охота вам за такую блажь платить, дело ваше. Но лучше бы духи у меня купили, да успокоились. Такое добро я тоже привез.