Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях
Шрифт:
Там он увидел какого-то старца. Тот сидел на трухлявом пне, над ним шумели сосны, а на челе его ветер развевал белые волосы. Подошёл ближе и хорошенько присмотревшись, узнал цыгана Шилко. Старик поднялся и, поклонившись, сказал:
— День добрый, пан Адольф!
— Ах! Это ты, Шилко! Едва узнал тебя. Что это значит? Почему ты такой постаревший? Мы ж всего несколько дней, как виделись, тогда у тебя ещё не было седины в голове, а сейчас твои волосы белые, как молоко.
— Нет, пан Адольф, не несколько дней. С тех пор, как ты меня видел, прошло уже больше десяти лет. Скажи же, панич, куда идёшь?
— Не знаю, в какой стороне мой дом, где я сейчас, куда ведёт эта дорога. И небо
— Не скоро настанет такая хорошая погода, какая была в тот час, когда я рассказывал тебе про ж'aбер-траву и про обиталище духа Фарона. Дом пана далеко, знакомые и приятели уже редко вспоминают имя Адольфа, думают, что ты давно распрощался с этим светом.
— Скажи же мне, Шилко, какой дорогой вернуться мне домой?
— Проходя через этот дикий лес, встретишь три дороги. С левой и с правой стороны широкие тракты, а между ними узкая, заросшая травой, тропинка, что идёт через каменистое поле и тёмные боры. Не бойся, пан, идти по этой узкой стёжке, оставь широкие дороги, что будут слева и справа. Расскажу тебе, что встречают люди, которые едут и идут туда, желая совершать своё странствие с удобством.
С левой стороны чудесные картины чаруют глаз. Пригорки покрыты восхитительной зеленью, на деревьях спеют сладкие плоды, луга усеяны душистыми цветами; озёра спокойные и ясные, словно зеркала, в их водах отражаются облака и деревья, что растут на берегах; журчат чистые, как хрусталь, ручейки, а в прекрасных рощах шелестит на прохладном ветру листва.
Но на лугах и в рощах гуляют там русалки, на головах красивые венки из васильков, у них коралловые уста и ясные очи, длинные волосы спадают на плечи. Они приветливо встречают путников. Одни из них легкомысленны, всегда веселы, поют и пляшут, зовут к себе, смешат игривым разговором, заманивают в тёмные леса, заблудившись в которых, несчастный путник никогда не выйдет на дорогу. Другие печальные, в глазах тоска, слова исполнены чувств, нежные их песни ранят сердце, подобно стреле, и погружают мысли в печаль. Доведя своими чарами до отчаяния, они убегают прочь.
С правой же стороны — высокие горы. На этих горах величественные замки, в них много золота и серебра, хозяева этих громад презирают тех, кто беден и терпит страдания, но и сами мучаются, ибо в полночь в их салонах танцуют скелеты, поражая их лютым страхом и гася весь блеск величия.
Ну, прощай, пан, не могу я быть тебе попутчиком, ибо идём мы в разные стороны.
Сказав это, Шилко закинул за плечи узелок и пошёл неторопливым шагом.
Адольф зашёл в лес: день был пасмурный, ветер шумел в густых ветвях. Задумчиво вспоминал он минувшее, которое казалось ему вчерашним днём. Потом достал листик ж'aбер-травы, который нёс с собой завёрнутым в бумагу, и подивился непостижимой силе этого зелья. Увидев, до чего довело его желание знать будущее, пожалел он, что отважился идти в подводный край к жилищу духа Фарона. Спрятал снова свой листик, вздохнул и пошёл дальше.
Пришёл на то место, о котором говорил Шилко, и, оставив справа и слева две широкие дороги, пошёл узкой стёжкою через каменистые поля и тёмные боры.
Шёл он один, не с кем было и словом перемолвиться. Редкий человек осмелится идти через те места. Видно было только, как дикий зверь в испуге прячется в чаще, слышны лишь стук дятлов на сухих соснах да крики соек.
Настал вечер, небо потемнело. Измученный долгой дорогой, Адольф прилёг на взгорке и, положив голову на камень, заснул. Сон был крепкий, но недолгий; едва засияла на небе заря, поспешил, чтобы где-нибудь найти человеческое жильё и переночевать под крышей.
Идучи дальше, поднялся на гору, но и оттуда нигде не увидел людей, только невдалеке
…………………………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………………………… [223]
Запел петух.
— Вот теперь уже не на перемену погоды, — сказал дядя. — Самая полночь. Пришёл Новый год, встречаем гостя. Какими новостями порадует он нас?
223
По-видимому, эти две строки были исключены из текста книги цензором либо в процессе корректуры.
Сказав это, он налил в стаканы палёнки и все выпили, желая друг другу счастья в доме, здоровья и богатых урожаев на полях будущим летом.
Пан Лотышевич, выпив до дна, поставил стакан на стол и сказал:
— Мы не знаем, что будет, одно лишь ясно, с каждым годом нас, стариков, становится всё меньше. Только бы Бог хранил молодое поколение, чтобы не отступали от добродетели и не забывали традиции и обычаи предков своих!
— Ай, пан Лотышевич своими разговорами о смерти портит нам хорошее настроение. Так не годится, — сказал Базыль. — Даже на меня напала тоска, и сдаётся, что будто и не пил ничего. Зачем говорить сейчас о таких вещах? Я цыган, кроме лошади у меня ничего нет, а всё ж таки не хотел бы ехать на тот свет.
Сказав это, он налил себе ещё стакан и выпил, пожелав всем здоровья и весёлого настроения.
— Базыль, как я заметил, — сказал Сивоха, — человек чувствительный, его трогает каждое слово, но, помнится, он ещё не закончил своего рассказа.
— Да, не закончил я ещё свой рассказ, может, когда-нибудь закончу.
Дядя снова наполнил стаканы и, подавая слепому Францишеку, сказал:
— Пан Францишек всё время задумчивый и печальный. Выпей с нами, и положимся на Бога!
— Желаю вам и детям вашим счастья. Пусть небо благословит всех добрых людей да пошлёт нам урожай и счастливые годы!
Сияние на небе
Неожиданно в окно ударил яркий свет, осветило комнату. Все умолкли, напуганные таким нежданным чудом, потом выбежали из дома, подумав, что где-то по соседству пожар. И увидели, что по небу наподобие огромной реки разлилось такое яркое сияние, что глаза слепило. Поля, леса и горы, покрытые снегом и освещённые пылающим небом, имели дивный и захватывающий вид. На горизонте лежали тучи, расцвеченные алым огнём, казалось, будто там тонут в пожарах исполинские здания и высокие башни. Долго мы стояли и в молчании смотрели на эту дивную и страшную небесную картину; наконец, сияние огненной реки начало тускнеть и таять в воздухе; погасли тучи, и ночная тьма снова покрыла небо и землю.
Вернулись в дом.
— Дай Боже, — сказал дядя, — чтоб это предзнаменование оказалось благоприятным для нас. На моём веку третий раз случилось мне видеть подобное диво, и всегда в тот год, когда на небе были такие пожары, случались какие-нибудь негаданные события.
— Я знавал старика, который помнил Лебедлiвый год, — сказал пан Лотышевич. — Он часто рассказывал про дивные видения, которые сам наблюдал на небе. В воздухе тогда горели замки, и в пламени сражались войска. Страшные бедствия настали тогда для всех. Кроме травы людям нечего было есть; однако ж через год Бог смилостивился над их тяжкой долей, и кладовые повсюду наполнились рожью.