Шляпа, полная небес…
Шрифт:
Глава третья. Ум хорошо, а две головы лучше
Где-то впереди был дом, но Тиффани мало что удавалось разглядеть в темноте. Вокруг дома росли яблони. Когда она неуверено шла за мисс Левел, ее лица коснулось что-то, висящее на ветке. Оно с тихим звоном качнулось в сторону. Где-то неподалеку шумела вода.
Мисс Левел открыла дверь. Они вошли в маленькую, ярко освещенную, и на удивление опрятную кухонку. В железной печке весело горел огонь.
— Ммм… Раз я ваша ученица, — сказала Тиффани, все еще не пришедшая в себя после полета. —
— Нет! — воскликнула мисс Левел, взмахнув руками. Казалось, что крик ошарашил ее саму, потому что она здрожала и быстро опустила руки. — Нет… Я… Я и думать об этом не хочу. — сказала она более нормальным голосом и попыталась улыбнуться. — Хватит с тебя на сегодня. Сейчас я покажу тебе спальню и где что находится. Потом принесу тушеного мяса и завтра можно будет приниматься за учебу. Спешить ни к чему.
Тиффани поглядела на булькающий горшочек на печке и буханку хлеба на столе. Судя по запаху, хлеб был только что испечен.
Вот в чем была беда с Тиффани — в ее Третьем Помысле. [2] Это Третий Помысел думал — мисс Левел живет одна. Кто же тогда зажег огонь? Кипящий на печке горшочек нужно помешивать время от времени. Кто его помешивает? И еще, кто-то зажег свечи. Кто?
— Здесь кто-нибудь еще живет, мисс Левел? — спросила она.
Мисс Левел с безнадежным видом оглядела горшочек с хлебом и посмотрела на Тиффани.
— Нет, только я. — ответила она и каким-то образом Тиффани знала, что это правда. Во всяком случае, она не лгала.
2
Первый Помысел — это будничные мысли. Он есть у каждого. Второй Помысел — это мысли о том, как вы думаете. Второй помысел есть у тех, кому нравится размышлять. А Третий Помысел — это те мысли, что наблюдают за миром и думают сами по себе. Третий помысел редко встречается и зачастую приводит к всяким неприятностям. Прислушиваться к своему Третьему помыслу — составная часть ведовства.
— Оставим до утра? — проговорила мисс Левел почти умоляюще. Она выглядела такой несчастной, что Тиффани стало ее по настоящему жалко.
Тиффани улыбнулась. — Конечно же, мисс Левел.
Затем они быстро обошли дом, освещая дорогу свечой. Рядом с домом была уборная; в ней было два сидения, что показалось Тиффани немного странным, хотя может здесь когда-то жило много народа. Еще в доме была отдельная комната для ванны, что по меркам родной фермы было пустой тратой места. В ванной комнате стоял насос и большой котел для нагрева воды. Это было явной роскошью.
Спальня оказалась… милой комнаткой. И это было очень подходящим для нее словом. Повсюду были оборочки. Все, на что можно было накинуть покрывало или салфеточку, было покрыто. Комнату пытались сделать… веселенькой, как будто радующейся тому, что она служит спальней. На ферме в комнате Тиффани на полу лежал лоскутный коврик, на подставке стояли кувшин с водой и тазик для умывания, еще там были деревянный ящик для одежды, древний кукольный домик и старые ситцевые занавески. И больше ничего. Спальни на фермы предназначались для того, чтобы лечь и закрыть глаза.
В этой комнате был комод. Все содержимое чемодана Тиффани поместилось в одном ящике.
Когда Тиффани села на кровать, та и не скрипнула. На ее старой кровати был такой старый матрас, что в нем было продавлено удобное углубление и пружины издавали звуки различной высоты. Когда ей не спалось, она могла, шевеля разными частями тела, сыграть «Колокола Святого Унгаланта» на пружинах — дзинь дрень трень, трень брень дииинь, динь дзинь дооон, динь динь.
И запах в комнате тоже был другой. Пахло запасной комнатой и чужим мылом.
На дне чемодана лежала маленькая коробочка, которую Тиффани сделал мистер Кубик, фермерский плотник. Изящные поделки были ему не по плечу и коробочка была довольно тяжелой. В ней хранились… памятки.
Например, кусочек мела с окаменевшими остатками, что было большой редкостью. А также ее личная печать для масла (изображение ведьмы на метле), на случай, если ей придется здесь делать масло, и камешек с дыркой, который считался счастливым.
(Тиффани подобрала его когда ей было семь лет и тогда же ей рассказали это поверье. Она так и не смогла понять, как дырка в камне делала его счастливым. Но поскольку он сначала хранился у нее в кармане, а потом в деревянной коробочке, в целости и сохранности, то можно было считать, что ему повезло больше, чем его собратьям, которым досталось и от ног, и от проезжающих телег.)
В коробочке также лежала желто-синяя обертка с пачки табака Бравый Мореход, перо ястреба и древнее кремневое острие стрелы, тщательно обернутое в клочок овечьей шерсти. На Мелу таких было полно. Нак Мак Фиглы использовали их для наконечников своих копий.
Она расставила их на крышке комода, положила там же свой дневник, но комната не стала от этого более домашней. Они только подчеркнули ее одиночество.
Тиффани взяла в руки старую табачную обертку и клочок шерсти и понюхала их. Хотя запах был не совсем такой, как в старом пастушьем вагончике, но он был достаточно похожим, чтобы слезы навернулись ей на глаза.
Ей еще никогда не довелось проводить ночь за пределами Мела. Тиффани знала слово «ностальгия» и сейчас она размышляла, не было ли это чувство тем холодным, тонким ощущением, что росло в ней…
Кто-то постучал в дверь.
— Это я. — сказал приглушенный голос.
Тиффани спрыгнула с кровати и открыла дверь. Мисс Левел вошла с подносом, на котором были миска с тушеной говядиной и кусок хлеба. Она поставила поднос на маленький столик около кровати.
— Когда поешь, оставь его за дверью, позже я снесу его вниз. — сказала мисс Левел.
— Большое спасибо. — ответила Тиффани.
Мисс Левел задержалась в дверях. — Так здорово, что будет кто-то с кем можно поговорить, кроме самой себя. Надеюсь, тебе не захочется уезжать, Тиффани.