Шляпколовы. У тебя есть друзья (повести)
Шрифт:
Нет, Юра честно признался себе, что Миша не забормочет, а презрительно посмотрит на него и подумает:
«Испугался. Бежит. Скатертью дорога».
А что скажет подполковник, Семен Игнатьевич?
Комсомольское собрание было бурным и долгим.
— Чижик опозорил нас всех, — говорили молодые рабочие. — Наказать его надо так, чтоб запомнил.
— Я понимаю… — сказал Юра, глядя в пол. — Я виноват, напился, хулиганил…
С последнего ряда на него смотрела Майя. Ее губы шевелились, словно шептали что-то…
Юра получил строгий выговор с занесением в личное дело.
В Ворзеле, неподалеку от вокзала, стоял ларек. Это было ничем непримечательное строение. Ассортимент товаров в нем был более чем скромный. Однажды, к великому удовольствию дачников, к ларьку подъехала машина, до верху груженная ящиками.
У ларька никогда не было сторожа. Ведь мимо по дороге ходили люди, на вокзале дежурили милиционеры, а ларек заливала синеватым светом лампочка.
Но в эту ночь лампочка не зажглась. Вечером какой-то паренек хотел попасть камнем в воробья, но быстрый воробей улетел, а лампочка пострадала. Паренек с непомерно длинными руками и ногами был похож на паука. Он успел скрыться раньше, чем кто-либо из слышавших звон стекла понял, в чем дело.
Позднее, когда на дачный поселок спустилась ночь, к ларьку подкрались три фигуры. В их ловких руках замок даже не звякнул.
— Быстрей, быстрей! — командовал угрюмый парень, беря ящик с бутылками массандровского муската. — Сейчас Яшка приедет.
Воры вынесли из ларька четыре ящика и поставили их в два ряда, один на другой.
На дороге показался «Москвич». Он остановился у ларька.
— Ну? — спросил Яшка, сидевший рядом с водителем, в котором один из местных отставных полковников мог бы узнать своего сына.
— Лафа! — ответил Гундосый. — Товар тут. Колька на шухере…
Он не успел закончить. Вокруг них вспыхнуло кольцо холодного белого света. Яркие лучи ударили в глаза, ослепили, забегали по ящикам, по лицам и судорожно стиснутым кулакам.
— Руки вверх! — послышался голос из-за светящегося кольца.
Трое подняли руки.
— Вылезай из машины! — приказал тот же голос.
Яшка толкнул в бок водителя, зашипел:
— Стреляй!
Тот вскинул руку и выстрелил. За светящимся кольцом послышался стон. Один фонарик погас.
Яшка закричал:
— Шпана, рви когти!
Гундосый, повинуясь голосу атамана, бросился бежать, размахивая ножом. Его сбили с ног, связали.
«Москвич» рванулся с места. На повороте Яшка вывалился из кабины и пополз по траве. Он был единственный, кому удалось вырваться из ловушки, устроенной подполковником Котловским.
СТАНОК ПОЕТ
Приближался конец месяца.
Юру поставили на старый станок, долгое время бездействовавший, и дали самостоятельную работу — растачивать несложные детали.
— А что я говорил? — бубнил Леня будто бы себе, но так громко, чтобы Юра слышал. — Развалину дали, а не станок.
Эти слова раздражали Юру. Хотелось назло Лене приноровиться к капризному станку, заставить его работать четко. Не так-то скоро удалось этого добиться!
Однажды, когда Юра с остервенением отбросил от себя очередную испорченную деталь, к нему подошел Миша.
— Как идут дела?
— Голова пока цела, — недовольно ответил Юра.
— И то хорошо, — шутливо сказал Миша и уже серьезно добавил: — А брюзжать, как Леня, перестань — не получается у тебя… Не все сразу. Так вот… Да, кстати, знаешь, какой сегодня день?
Юра недоуменно повел плечами.
— Сегодня ты получишь свою первую зарплату, — торжественно сказал Миша.
После смены Миша взял на рабочих цеха по доверенности зарплату и стал выдавать ее. Первым подскочил Леня:
— Гони мои деньжата.
Миша поднял на него взгляд.
— Был бы ты на работу такой же скорый.
— А он и так скорый. Даже чересчур, — послышалось ворчание Кузьмы Ерофеевича. — Глядите, что натворил.
Все подошли к Лениному станку. Леня, очевидно, поворачивал резцедержатель, а отвинтить до конца рукоятку поленился. Силы же ему не приходилось занимать, и он согнул фиксатор.
— Чистый тебе буйвол по силе, а по лене — не найти равных, — вздохнул Кузьма Ерофеевич.
— Напустились! Сами будто ничего не ломали, — проговорил Леня и сплюнул под ноги Кузьме Ерофеевичу.
— А ну вытри! — угрожающе произнес Миша.
— Чего, чего?
— Вытри, говорю. — Миша подошел вплотную к Лене. Тот отступил. — А зарплату получишь позднее. Сначала попросим, чтобы с тебя удержали за фиксатор.
— Не имеешь права!
— В правах-то он разбирается, будто юрист, — проговорил пожилой рабочий.
— Идите вы все к черту! Я уйду с завода! — Леня сильно хлопнул дверью.
Настроение у всех испортилось. Особенно неприятно было Юре. Казалось, что Леня нарочно полез без очереди, чтобы омрачить ему такой день.
— А ну его, этого лоботряса, — заговорили рабочие. — Пусть уходит, если думает, что ему где-то приготовили легкую жизнь. На зависти да злобе далеко не уедет.
Миша продолжал выдачу зарплаты. Делал он это с душой. Каждому рабочему что-нибудь говорил.
Юра с волнением ждал, когда назовут его фамилию.
— Чижик, — наконец выкликнул Миша и переглянулся с Кузьмой Ерофеевичем. Тот вынул из кармана металлическую коробочку.
— Поздравляем тебя, Чижик! Теперь ты, можно сказать, настоящий рабочий.
Кузьма Ерофеевич крепко пожал Юре руку и вручил коробочку. Это была незатейливая самодельная шкатулка. На крышке написано: «Первая зарплата».
Юра растерялся. Он вертел в руках шкатулку и говорил без конца:
— Спасибо, спасибо, спасибо.
Юра подошел к большому зданию на площади Богдана Хмельницкого. Все здесь было так же, как и в тот день, когда он познакомился с подполковником Котловским. Смотрел вдаль грозный гетман с высоты вздыбленного коня. Прыгали воробьи, фотограф снимал группу экскурсантов.