Шляпколовы. У тебя есть друзья (повести)
Шрифт:
Он помог Кузьме Ерофеевичу установить деталь в нужном положении. Почти все время паренек улыбался, и Юре показалось: это оттого, что он все знает и умеет.
— Самое трудное — настройка, — оказал он Юре. — А теперь хоть вальс играй.
Паренек пошел к своему станку.
Кузьма Ерофеевич посмотрел ему вслед и произнес:
— Ветрогон… Вот учитель…
Юре показалось, что в голосе старого рабочего прозвучала гордость.
В перерыве Юру задержал все тот же паренек с черным чубом.
— Хочешь, покажу тебе цех? — спросил он.
— Хочу.
Они пошли между рядами станков.
— Этот станок…
— Этот я знаю — карусельный, — перебил Юра.
— Точно. Вот видишь, тебе уже кое-что известно. Если что будет непонятно, давай ко мне. Меня Михаилом зовут.
Ни с того, ни с сего он перескочил на другую тему:
— Ты знаешь, как вертолет устроен? Я вчера брошюру читал. Интересно…
Михаил водил Юру от станка к станку и, пока не кончился перерыв, все рассказывал, рассказывал…
— Михаил, чего это мой ученик к тебе приклеился? — наконец услышали они ворчливый голос Кузьмы Ерофеевича и направились к нему.
— Вот он, ваш ученик, Кузьма Ерофеевич, не бойтесь, не отобью, — сказал Михаил и ушел к своему станку.
Кузьма Ерофеевич опять долго колдовал над деталью. При этом он тихо говорил, как бы про себя:
— Думаешь, небось: черепаха твой учитель; вон Михаил за это время две детали снял. А невдомек, что мне, старику, дают самые сложные детали.
— Мишка — воображала известный. Небось, и вам указания дает, — послышался голос молодого худощавого парнишки, работающего за соседним станком.
— Объявился! Без тебя бы мы не обошлись, — обрушился Кузьма Ерофеевич на рабочего. — Сумей ты дать две нормы, как Михаил, тогда и указывай другим. Выдумал тоже — «воображала»! Чтоб я таких прозвищ больше не слышал!
Кузьма Ерофеевич включил станок. Он заметил, что Юра едва сдерживает смех, и прикрикнул на него:
— Нечего уши развешивать! К работе приглядывайся!
— Вот шаблон. По нему заточи резец, — сказал Кузьма Ерофеевич и отвернулся, всем своим видом показывая, что дело он поручил самое пустяковое и не справиться с ним нельзя.
Юра пошел к точилу, обдумывая, как бы лучше выполнить задание. Ему хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы удивить всех. Пусть и Кузьма Ерофеевич и другие рабочие скажут: «Да, недаром парень десятилетку окончил, — голова, и не пустая, на плечах имеется». Юра не раз видел, как затачивают резцы, — на глаз. Незначительное отклонение от образца не мешало в работе. Он решил заточить резец точно по шаблону. Должна же для чего-то пригодиться геометрия, над которой ученик Чижик корпел в классе и дома! Юре вспомнился учитель математики Сергей Алексеевич, который говорил: «Без геометрии ни в каком деле не обойтись. Это наука точная, не стишки».
Сейчас Юре предстояло применить геометрию на деле. Он выпросил у мастера линейку и штангель. Перенес на бумагу размеры резца-шаблона. Чертеж получился хотя и грязноватый, но правильный. «Посмотрел бы сейчас Сергей Алексеевич на своего ученика. Наверняка сказал бы: «А из вас, Чижик, кажется, получится толк». От старательности Юра даже высунул язык. Теперь остается разделить угол. Нужно достать транспортир. Где? Спросил у соседа, тот посоветовал сходить к жестянщикам.
Когда Юра вернулся, Кузьма Ерофеевич встретил его недовольным ворчанием:
— Чего мудришь?
«Ладно, пусть поворчит, зато потом скажет: «Ишь ты, как в аптеке», — подумал Юра и про себя улыбнулся.
В спешке он и не заметил, как содрал мозоль. Боль почувствовал позже, когда, сравнив заточенный резец с шаблоном, понял, что резец никуда не годится.
«Как же это получилось? Ведь я чертил, измерял угол», — чуть не плакал от досады Юра.
Он стоял растерянный; резец валялся на полу, когда подошел Миша.
— Провались пропадом эта геометрия, — прошипел Юра.
— Что-о-о? — изумился Миша. — Ты что, слетел с катушек?
— Провались она, геометрия, и все, что мы зубрили в школе!
Миша прикоснулся ладонью к его лбу. Юра дернул головой.
— Не смейся. Я хотел, как лучше. На математику понадеялся.
Миша слушал Юру и делал отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться. Поднял с пола испорченный резец.
— Ну и Пифагор! Зачем чертеж делал? У нас же есть специальный угломер. И еще школу хулишь!.. А я кончаю вечернюю. Уроки после смены, сон морит… Чудак ты. Смотри — не тот угол замерял.
Юра ваял резец, потом взглянул на чертеж. Вот оно что! Он в спешке разделил не тот угол. Вместо тупого — острый. А это — «наука точная, не стишки».
Честь геометрии была восстановлена.
Юра видел, что рабочие смотрят на него и некоторые смеются. Ему стало обидно. Он был зол на резец, на себя, на всех смеющихся. А тут еще Кузьма Ерофеевич позвал.
— Ну, как поживает твой резец?
— Испортил… — Юра со злостью швырнул резец в угол и, избегая взгляда старого рабочего, наклонился над гудящим станком. И вдруг — удар! Резкая боль. Юра схватился за щеку.
Кузьма Ерофеевич заворчал:
— Стружка ударила. Не нагибайся! Вон там аптечка, смажь щеку-то йодом…
Отчаяние и злость распирали Юру. Ничего у него не получится…
Откуда-то выскочил белесый худощавый паренек, предложил:
— Пошли в медпункт. Я тоже туда.
По пути он учил Юру:
— Тут сам на себя надейся. Никто не поможет. Учат плохо и платят гроши, а сами так хапают. Насмотрелся я тут за год-то.
Юра промолчал, он понимал, что это не так. Случай с заточкой резца показал, чего он стоит сам. Но слова белесого немного успокоили, — не он один виноват… У самой двери на стене он увидел плакатик. Там был нарисован все тот же рабочий с поднятой рукой: «Станочник! Остерегайся стружки!»