Шляпколовы. У тебя есть друзья (повести)
Шрифт:
— На улице цыкнешь — зарежу!
Юру подхватили под руки с одной стороны — Яков, с другой — Гундосый.
— Мы отведем тебя домой. Проспишься, завтра с нами пойдешь «на арапа». Гляди только — без фокусов. А за науку спасибо скажешь, — говорил Яков.
— Не вздумай — в милицию. Все одно не дойдешь — прирежем, — шипел Гундосый. — Никто тебе не поможет.
— Каждый человек — за себя. А за тебя — никто, — сказал Яков.
Юра долго не засыпал. Опухло ухо. Болели живот и поясница. Тяжело было дышать. Он лежал и думал. До чего дошел! Начал со спекуляции —
Ныло сердце, как больной зуб.
Он старался не ворочаться на постели, чтобы не разбудить мать. Но она все равно услышала. Позвала:
— Юраша.
Он подошел к ней.
— С кем ты сегодня дрался?
Юра удивился. Он был уверен, что мать ничего не заметила. Ответил угрюмо:
— Было — прошло…
Разве мог он рассказать обо всем? О том, как продавал ворованное на рынке? О краже? О ноже в руке Гундосого, о холодно вспыхнувших глазах Якова? Удары, десятки ударов в живот, в бок, в опину. А что ждет его впереди?
— Расскажи все, сын…
Он вспыхнул. Закричал на нее, на себя, пытаясь заглушить свой страх:
— Отстань от меня! Слышишь, отстань! Ты еще ко всему!..
Мать приподнялась на постели. Сын впервые так разговаривал с нею. Что это — дурное влияние? Или ему так трудно?
Материнское сердце говорило: да, ему трудно. Захотелось привлечь его к себе, пригладить вихры, спрятать на своей груди его мальчишечью, глупую и любимую голову.
У нее появилось тревожное предчувствие.
— Юрий, — сказала она. — У нас в роду все были честными людьми.
— Знаю, — буркнул он.
— Расскажи мне все и давай вместе подумаем, как быть.
— Потом, — снова буркнул Юра.
…На следующий день он пошел в городское управление милиции…
Подполковник Котловский слушал Юру и одновременно вспоминал… Сколько он видел таких вот юных лиц, истерзанных страхом или болью…
Семен Игнатьевич понимал людей. Движение губ, улыбка, взмах бровей и особенно руки — изнеженные или мозолистые, нервные и гибкие или тупые, с короткими пальцами, дрожь пальцев или наглое постукивание по столу — открывали ему не одну черту в характере подследственного.
Подполковник внимательно приглядывался к сидящему перед ним Юрию Чижику. И этому юноше он должен помочь стать настоящим человеком.
Смяв папиросу, Котловский спросил:
— Боишься их?
— Боюсь, — ответил Юра.
— Они сами всех боятся, — сказал Семен Игнатьевич. — Ясно?
— Ясно, — ответил Юра. Но ему было совсем ничего не ясно.
— А тебе надо лечиться, — проговорил подполковник. — Не делай больших глаз. Да, тебе нужно лечиться от страха, от лени, от эгоизма. И мы поможем тебе устроиться в лечебницу.
Он снял телефонную трубку и набрал номер.
— Приветствую тебя, — сказал Семен Игнатьевич в трубку. — Это я, Котловский. С просьбой к тебе. Есть у меня один знакомый паренек, ему срочно требуется лечение. От чего? Ну, скажем, от лени и страха. Нет, болезнь пока не запущена… Да… Так не примешь ли его в свою лечебницу?… Что? Думаю, согласится. Сейчас спрошу у него.
Он повернулся к Юре:
— Пойдешь учеником расточника на завод?
— Да я… Да я… — Юра не находил слов.
— Ясно, — сказал подполковник и проговорил в трубку: — Пойдет..
Котловский передал привет какому-то Кузьме Владимировичу, попрощался и положил трубку на рычаг. Взял листок бумаги, написал несколько строк, протянул листок Юре:
— Вот адрес завода. Завтра явишься.
— А сегодня нельзя?
Семен Игнатьевич засмеялся:
— Припекло? Смотри же, — ты — мой подшефный. Буду справляться, как работаешь. А теперь — пошли со мной. Надо же тебе на что-то жить до первой зарплаты.
Юра сделал протестующий жест.
— Стесняться тут нечего, — строго проговорил подполковник. — Думаешь, — жалею? У меня на всех таких жалости не хватит. У нас есть специальный фонд помощи. Будешь зарабатывать — отдашь. Ну, давай пропуск, подпишу.
В коридоре Семен Игнатьевич попросил Юру подождать. А сам вошел в большую комнату и направился к старшему лейтенанту, сидящему за столом в углу. Тот хотел встать, чтобы приветствовать начальника.
— Сиди, Иван Игоревич, — положив руку ему на плечо, сказал Котловский. — Деньги у тебя есть?
— Есть. На штатский костюм собрал.
— А он тебе к спеху?
— Не то чтоб очень… — замялся старший лейтенант.
— Одолжи мне сотни три, до получки.
Подполковник вручил Юре деньги.
— Большое спасибо. Как только получу зарплату, сразу отдам.
— Пока я в этом не сомневаюсь, — ответил подполковник. — Ну, иди. До свидания.
Котловский пошел обратно, к своему кабинету.
— Товарищ подполковник, — догнал его Юра, — куда мне сейчас идти?
— Как куда? Домой. Или ты очень боишься своих прежних приятелей? — Семен Игнатьевич насмешливо прищурился: — Может быть, тебе в няньки милиционера приставить?
Юра круто повернулся и вышел на улицу.
Мимо промчалась «Победа». Ему показалось, что за рулем сидит тот самый вычурно одетый парень, приятель Якова и Гундосого.
"ЛЕЧЕБНИЦА"
— Они следили за Чижиком, — сказал подполковник Котловский на совещании. — Они видели, что он пошел к нам, и не станут сидеть дома и ждать, пока мы явимся. Но узнать домашние адреса Якова и Гундосого все равно нужно. Необходимо выяснить также личность водителя «Победы». Этот может остаться дома, так как Юрий Чижик видел его всего один раз, улик против него нет. «Водителем» займется старший лейтенант Кротов. К соседу Чижика, Коле, пойдет лейтенант Рябцев. Юру они сейчас оставят в покое, им не до него. Но на всякий случай надо соблюдать все меры предосторожности. Возможно, они глупее, чем мы думаем.