Шляпколовы. У тебя есть друзья (повести)
Шрифт:
— Меня интересует Яша — атаман воровской шайки.
— Простите, но я, честное слово, впервые слышу о таком… И потом… вы говорите «шайка». У нас, простите, есть компания… — зубы Ники стучали, словно от испуга.
«Эге, а он, кажется, притворяется. Может быть, он не такой уж балбес», — усомнился в своем первоначальном мнении старший лейтенант. Он в нескольких словах нарисовал портрет Якова, и Ника с преувеличенной радостью воскликнул:
— Знаю, знаю! Это же «Яшка-штучка»! Так мы его называем. Я с ним знаком.
— Так вот и расскажите о вашем знакомстве, — предложил Иван Кротов, внимательнее приглядываясь к «балбесу».
— Пожалуйста, пожалуйста, — с готовностью произнес Ника. — Но, видите ли, знакомство у нас, так сказать, шапочное… Случайно встретились на танцах в Доме офицеров. Нас познакомил «Яша-победитель». Говорит: «Тезка мой». Ну, я и подал руку. Если бы знать, что нельзя…
— Яков когда-нибудь ездил на вашей машине?
— Пару раз.
— Он был один или с товарищами?
— Простите, я плохо помню… Может быть, с товарищами. А может быть, и один…
— Он никогда не просил вас перевезти его вещи?
— Какие вещи? — поднял редкие брови Ника. В это время он напряженно соображал: «Кто из них попался? Что знают обо мне в милиции?»
«Он хитрей, чем я думал, — определил старший лейтенант. — Хотя на вид балбес балбесом. Хочет выпытать, что мне известно. Если я заикнусь о ящиках, он поймет, что шайку выдал Чижик и что мы почти никаких улик против него не имеем. Нужно перевести его догадку на другого. Пусть думает, что попался Коля. А тот должен много знать о делах шайки. Но предварительно проведем «подготовку».
Он внимательно посмотрел на Нику. Дождался, когда тот под его взглядом опустит глаза, и назидательно произнес:
— Гражданин Фесенко, от милиции ничего нельзя утаить! Знакомы вы с гражданином Николаем Климовым?
«Колька попался. Это плохо», — пронеслось в голове у Ники.
— Да, я знаком с Климовым. Это товарищ Яши. — Ника снова подергал бровями, свел их и вдруг радостно закричал: — Товарищ начальник, я вспомнил! Яша действительно просил меня два или три раза перевезти его товары. Он же работал экспедитором на заводе. Так мне говорили. Я еще тогда отказывался: что я — грузовое такси? Но у меня характер слабый. Как отказать знакомому?
— Расскажите подробней.
Ника назвал несколько мест, откуда он вывозил «товары», и адрес, по которому их доставлял. Старший лейтенант записал адреса, ничем не выдавая своего волнения. Он опросил:
— Что это были за товары?
— Не знаю. Они же в запакованном виде… Ах, если бы знать, что вам понадобится…
Иван Кротов отпустил Никиту Фесенко. Старший лейтенант понял, что Ника притворяется, будто не знает, что товары были краденые. И он, конечно, не признаётся, что брал за перевозку деньги. Уличить его можно будет только на очных ставках с членами шайки. А для этого надо прежде всего изловить их. Но допрос не был безуспешным: Ника выдал адреса.
— До свидания, товарищ начальник, — проговорил Ника в дверях и мысленно добавил: «Прощай, дубина!»
— До свидания, — ответил Кротов и подумал: «И все-таки ты балбес».
Юра Чижик открыл дверь и был оглушен лавиной звуков: гулом, скрежетом, завыванием, стуком, визгом. Он переступил через порог и оказался в длинном помещении с большими окнами, уставленном станками.
Навстречу Юре шел узколицый паренек в темном берете, из-под которого выбивался черный чуб. Юра спросил у него, где начальник цеха. Паренек ответил и неожиданно улыбнулся; улыбка его была широкой и подбадривающей. Юра почувствовал себя увереннее.
Начальник цеха подвел его к пожилому человеку, стоявшему у большого станка.
— К вам, Кузьма Ерофеевич, за наукой. Ученик, в общем.
Кузьма Ерофеевич осмотрел Юру, потом опросил:
— В первый раз на заводе?
— С классом ходил, — ответил Юра.
— Ясно. Тогда постой около меня, присмотрись. В первый день положено только смотреть.
Юра отступил немного, чтобы не мешать Кузьме Ерофеевичу, и стал разглядывать станок. Вместе с толстым стержнем быстро вращалось зубчатое колесо. От заготовки летели мелкие кусочки, и то место, где прошли зубцы, становилось ровным и блестящим, «новеньким».
«Как положили на станок такую огромную деталь? Наверное, трудилось несколько человек, — подумал Юра. — Без помощников и не снять ее».
За станком на стенке висел небольшой плакатик. На нем был нарисован рабочий с поднятой рукой: «Станочник! Работай только с застегнутыми рукавами или в нарукавниках!» На другом плакатике Юра прочитал: «Станочник! Проверь, убрана ли со станка стружка и посторонние предметы!» Совсем как в парке: «Цветов не рвать!», «На траве не лежать», «Бросайте окурки и бумажки только в урны»…
Юра улыбнулся. Ему почему-то понравились эти плакатики, хотя он и не понимал, к чему они.
Кузьма Ерофеевич повернул рукоятку, и зубчатое колесо остановилось. Бросив на ходу «я сейчас!», он куда-то ушел. А вскоре вернулся. В одной руке он держал кусок толстого стального каната, в другой — продолговатую черную коробочку. Длинный шнур от нее тянулся к потолку, где двигался крючок.
Всего этого, оказывается, было достаточно, чтобы снять со станка обработанную деталь и поставить новую.
Кузьма Ерофеевич долго ходил вокруг станка, приподнимал и опускал деталь, отыскивая на ней полоски и точки.
— Разметчик хап-лап, а ты за него возись, — ворчал он.
Подошел начальник цеха. Он был озабочен:
— Торопись, Кузьма Ерофеевич. Сегодня надо окончить.
— Да уж постараюсь. Разметчик тут сплоховал.
Прошло еще минут пятнадцать. От безделья Юре стало не по себе: «Стою как неприкаянный». Подошел паренек в темном берете и остановился около Юры.
— Надо ее повернуть, — указал он на деталь.