Сходняк
Шрифт:
— Мне терять нечего, генерал, — начал он тихо, но таким тоном, что у Урусова непроизвольно затряслись руки. — Потому что меня не существует. Я труп.
Уже четыре месяца как труп. Варяг исчез и не найден. Может быть, кто-то и знал, где я был все эти четыре месяца. Но где я сейчас, не знает никто. А ты пока что жив. Но стоит мне нажать на спусковой крючок, как ты умрешь, генерал. Подумай, надо ли тебе умирать.
— Я скажу, где ее найти. Там и охраны-то нет. Это женское СИЗО, там вся охрана-три доходяги… — Урусов изо всех сил пытался скрыть внезапно обуявший его страх. Он даже
— Нет, так не пойдет, Урусов, — жестко возразил Варяг. — Тебя я с собой взять не могу, чтобы ты лично приказал этим своим доходягам освободить ее. Но ты сейчас подпишешь своей рукой… подпишешь распоряжение о ее переводе… не знаю куда… в Бутырскую тюрьму, куда хочешь. Мои люди поедут в Волоколамск и заберут ее. С бумагой, подписанной твоей рукой. Понял,генерал?
— Нужен официальный бланк… — неуверенно начал Урусов.
Варяг повернулся к сидящему рядом Чижевскому.
— Николай Валерьяныч, ребята что-то привезли с собой из Переделкино?
Чижевский кивнул и достал из-под стола портфель. Урусов сразу узнал его: это был его рабочий портфель. Порывшись внутри, Николай Валерьянович вынул несколько белых листов бумаги с грифом Министерства внутренних дел РФ и протянул их Варягу.
— Пиши! По форме пиши! Чтобы без глупостей. Пока се не привезут, ты будешь сидеть тут со мной под пушкой.
— Руки развяжи! — глухо буркнул Урусов.
Глава 37
Отправив Сержанта и Гепарда в Волоколамск, Варяг поручил Чижевскому запереть генерала Урусова в подвале и выставить надежную охрану, а сам уединился на втором этаже. С момента его побега из страшной подземной темницы прошло три дня, но Владислав еще никак не мог привыкнуть к мысли, что он свободен. Ночью ему неизменно снилось одно и то же: как он пробирается по темной и вонючей канализационной магистрали и не может найти выход… Теперь ему предстояло испытание не менее трудное и не менее опасное. Он не поверил тому, что сказал Урусов: эмвэдэшный генерал, похоже, пытался выгородить себя, свалив всю вину на неких высокопоставленных начальников и на законных воров. Но вот что касается Закира Буттаева — тут надо было проверить.
Закиру Варяг и сам не доверял — он не особенно доверял ему раньше, когда между ними пробежала черная кошка после неудачной попытки купить Балтийский торговый флот, но после того, как Закир сыграл не последнюю роль в организации того большого сходняка в ресторане, стало ясно, что он предал смотрящего России и отдал его в руки ментов. Преступления более тяжкого не существовало в воровской среде — и за это черное предательство полагалась кара страшная и безжалостная. Что ж, Закир, надо будет разобраться с тобой п воровским понятиям — с глазу на глаз.
И Владислав, послав к черту строгий запрет Чижевского выходить на связь с кем-либо из своих старых друзей и знакомых, набрал мобильный номер Буттаева.
— Я слушаю, — раздался в трубке спокойный голос дагестанского авторитета.
— Здравствуй, Закир, — так же спокойно произнес Варяг. — Ну что, узнал?
— Я сейчас в машине. — Голос Закира чуть дрогнул, и Варяг понял, что тот заволновался. Так, это хорошо. Значит, рыло в пуху. Значит, есть чего бояться бравому джигиту… — Подъезжаю к Москве по Ленинградскому шоссе. Ты откуда?
«Интересно, зачем он сообщил маршрут своего передвижения?» — подумал Варяг. Закир никогда слова лишнего не скажет, значит, у него какой-то умысел.
Может быть, с ним рядом телохранители, и он им дает сигнал подготовиться к внезапному нападению? Или, наоборот, это сигнал ему. Варягу, чтобы он знал, где можно его перехватить? Владислав напрягся, не понимая пока, к чему клонит Буттаев.
— Я, Закир, с того света… — усмехнулся Варяг. — Вот хочу узнать, как тут у вас дела. Как живете, воры? Как поделили добычу, из-за которой вы все передрались и забыли про воровскую честь? Кто у вас теперь за смотрящего?…
— Если ты не можешь говорить, я сам к тебе подъеду. Скажи куда. Буду один… — Закир замолчал, ожидая ответа. Варяг напряженно размышлял. Если это не очередная западня, в которую он уже однажды попал по милости Закира… Или не Закира? Ладно, об этом потом. Если это не западня, то Закир явно не перепугался, услышав его голос, а, похоже, даже обрадовался. И хочет ему рассказать что-то важное. Ну что ж, надо рискнуть.
— Вот что, Закир, раз уж ты на колесах… Сворачивай на кольцевую и двигайся на восток. Я тебя там где-нибудь перехвачу. Ты на чем?
— Белый «линкольн»! — не без гордости сообщил Закир. — Номер ноль-ноль-семь.
Варяг чуть не рассмеялся. Ох уж эти кавказские штучки. Не могут они без этого дешевого понта!
— Ладно, Закир, тачка, значит, у тебя видная. Не ошибусь! До встречи!
В доме никого не было, кроме сторожа дяди Семы. Он спустился вниз.
Старик дремал в гостиной на мягком диване, укрывшись дорогим пледом, под которым в последние месяцы жизни любил греться умирающий Медведь. Рядом с диваном дремал мохнатый пес. Он раскрыл один глаз и внимательно следил за движениями гостя. Варяг подошел к дивану и тихо позвал:
— Дядя Сема! Ты спишь?
Тот шевельнулся и поднял седую голову:
— А, чо? Вам что, Владислав Геннадьевич?
— Мне уехать надо, дядя Сема…
— Вы что, в своем ли уме? Вам же нельзя — вмиг мусора сцапают! — всполошился старик.
Варяг улыбнулся, услышав старинное словечко, — теперь так ментов никто не называл.
— Мне надо, дядя Сема. Очень важное дело. Если будет звонить Чижевский или сам приедет, скажи ему, что я уехал часа на два — буду вечером.
Старик кряхтя поднялся с дивана.
— Ну он мне шею-то намылит!
— Если уж мылить будет, то мне! — отшутился Владислав и вышел.
Оказавшись на этой даче в Кусково, он не стал ни бриться, ни стричься, а только подровнял бороду и отросшие до плеч волосы: в таком натуральном гриме ему было не страшно появиться на улице. На всякий случай он нацепил на нос узкие темные очки, которые отыскал в ящике одного из многочисленных комодов. В кармане у него лежал сотовый телефон и рублей восемьсот из тех, что ему дал Чижевский, — на сегодняшнее опасное путешествие должно хватить.