Сходняк

Бушков Александр Александрович

– А тебе какое дело? – огрызнулся мужик в пиджаке.

Черский поиграл скулами, но сдержался. Обернулся к своим людям.

– Игорь, Митяй, разверните два прожектора на эти два выхода из туннелей. Останьтесь там и держите выходы. Таксист и Чика, задвиньте дальние прожектора за шпалы. Карташ, оттащи этот прожектор за груду поддонов, на пол положи.

Все понятно. Данил прятал прожектора от пуль. Можно на девяносто девять процентов быть уверенным, что люди Зубкова пойдут по туннелю в приборах ночного виденья. Потому что, в отличие от Черского и Карташа, у них было время как следует подготовиться к вылазке, а догадаться, что «труба» неработающего метро залита полной

и беспросветной темнотищей, много ума не требует. Таким образом, если начнется перестрелка и нападающие погасят выстрелами прожекторы, преимущество будет на их стороне – гирлянды из обыкновенных стоваттных лампочек на боковых стенах станции много света не дадут.

Ну а два прожектора, которые Данил поручил Игорю и Митяю, наоборот, должны осветить выходы из туннелей. Оба выхода. Зубковцы могут пожаловать на станцию по любой из линий. Когда роют туннели, сразу делают через равные промежутки переходы с линии на линию, для удобства туннельных работников – когда путейцам, обходчикам и прочим эксплуатационникам понадобится перейти из одного параллельного туннеля в другой, чтобы не тащились по шпалам до станции, там разворачивались и еще раз отматывали тот же километраж. Работать туннельщикам приходится по ночам, время ограничено, и негоже тратить его на пустые прогулки.

Таким образом, теоретически зуб-ковцы могут нагрянуть и с обеих линий одновременно...

Оттаскивая свой прожектор за поддоны, Карташ услышал голос Данила:

– Давай, Метель, оставим выделывания до завтра. Тогда и решим, кто из нас выше на стену ссыт. Сейчас сюда могут нагрянуть ребятки, обвешанные оружием до ушей, они не станут вникать в тонкости, положат всех без выяснений личности и прикладывания пальцев на предмет отпечатков. Меня, тебя, моих парней, твоих парней.

– Откуда они там возьмутся? Подкоп, что ли, сделают? – послышался смешок.

– Обнаружился один неучтенный нигде лаз. И противник про него знает.

– А ты, типа, только щас пробил?

– Представь себе, типа да. Еще вопросы?!

Карташ, управившись с прожектором и повернувшись к Данилу, увидел, как мужик в пиджаке поднес к губам алюминиевую кружку, залпом влил в себя остатки чифиря, высоко задрав голову, утер губы рукавом. После чего сказал:

– Сдается мне, туфту ты гонишь, Черский. Набиваешь цену, типа, гляди, какой я старательный... Никто тут не проходил и не пройдет, мы любую крысу услыхали бы и без твоих умных советов. Короче, вот что. Ты там с Фролом можешь контачить сколько влезет, ваши дела, мне они по фонарю. Мне на твои приказы, фраерок ментярный, положить и сдвинуть. Я Леня-Метель, ясно? Я тебе не баклан и не мужик, меня все люди знают. Если я кого здесь и буду слушать, так только Фрола, ясно?

И мужик в пиджаке сплюнул на пол.

– Ну, как знаешь, тебе жить, – только и сказал Данил.

Отошел шагов на двадцать от Лени с кликухой Метель и его подчиненных, присел на хребтину какого-то инструмента, отдаленно напоминающего мотоцикл, дождался, когда к нему подойдут Карташ, Таксист и широкоплечий парень по имени Чика, из фроловских орлов.

– Черт с ними, – Данил достал из кармана пачку «Парламента», вытащил сигарету, протянул пачку остальным. – Из них сторожа и вояки, как из говна снаряды. Значит так, хлопцы. Будем считать, перевал перекрыли. Через час, максимум через полтора прибудет подкрепление, тогда вздохнем и вовсе спокойно.

Ну а в случае чего, до их подхода, думаю, продержимся. Дай бог и вовсе не понадобится держаться. В конце концов, тревога может оказаться ложной. Может, Зуб понервировал нас ездой вокруг да около, получил от того свое удовольствие и успокоился.

Данил

прикурил последним.

– Однако что-то я теперь стал совсем подозрительный. Вот не дает мне покоя мысль: а нет ли и на следующем перегоне еще чего-то неучтенного. Еще одного хода, который, блин, ваще ни в одну карту не вошел, но который известен Зубу... Знаешь что, старлей, – он взглянул на Карташа, – прогуляйся-ка ты до следующей станции по одной ветке и обратно по другой. Береженого бог бережет.

– А если...

– Беспокоишься насчет гавриков на соседней станции, социально близких нашим чифирщикам? спросил Данил, словно прочитав мысли Алексея. – Уж конечно, эксцессы нам ни к чему. Сейчас позвоню им, упрежу, договорюсь. А если все же начнут залупаться, назовешь мою фамилию. Кстати, прежде пошакаль на станции фонарь, должен же где-то тут фонарь быть... Не спичками же дорогу освещать.

– Может, стоит вообще сыграть общую тревогу и эвакуировать людей! – предложил Чика.

– Тогда мы сыграем не тревогу, а триумфальный марш в честь Зубкова. Он даже если ничего больше делать не будет, уже частично добьется своего. Свалить Фрола не свалит, но подгадит знатно, трон пошатнет. Не, тревогу мы сыграем только когда поймем, что амба, кердык без вариантов.

– Пошел, – сказал Алексей, давя ногой окурок.

Пройдя станцию до половины и оглянувшись, Карташ увидел, как Данил накручивает рукоять полевого телефона.

Мобилы здесь не брали по вполне понятным причинам – пласты земли препятствовали, и еще далеко за горами то время, когда в шантарском метро операторы сотовой связи установят свое оборудование. Имелся в наличии, стоял на стуле около эскалатора, телефончик привычного вида, подключенный к метростроевскому коммутатору. На коммутаторе, понятное дело, сейчас сидел человек Черского, однако очень неоперативным был этот вид связи, вдобавок провода брошены поверху, и любая ерундовая случайность может прервать связь в любое время. Поэтому в метро дополнительно протянули от станции к станции простую и надежную полевую связь.

Фонарь Карташ отыскал действительно без труда. Большой, аккумуляторный, с ручкой и с переключением на красный фильтр. Фонарь был заряжен под завязку, светил мощно и ровно. Во всяком случае, уж на одну-то прогулку должно хватить.

Конус желтоватого света шарил по бетонным стенам, куда уже были вбиты полукруглые скобы под кабели, но сами кабели еще не протянули. Свет фонаря позволял видеть, куда ставишь ногу, что было вовсе не лишним: шпалы в туннеле еще не уложены, поэтому Карташу ничто не мешало, оступившись, загреметь в водоотводный желоб глубиной в полметра, по краю которого он шел.

В туннеле висело парниковое влажное тепло. Очень скоро одежда стала прилипать к потеющему телу – подобные ощущения Карташ к числу приятных никогда не относил. Пахло плесенью и пылью.

Алексей отшагал метров пятьдесят от станции, уже оставил позади площадку, явно приготовленную под будущий стрелочный перевод, когда увидел узкую железную лестницу, поднимающуюся к двери в стене. Здрасьте. И что это у нас такое? Ну, что бы ни было, а проверить надо. И очень не хочется верить, что это какой-нибудь еще какой-нибудь неотмеченный выход на поверхность. «Если за дверью вентшахта, то это ерунда, она узкая, человеку не пролезть, ну разве что старина Зубков нанял на работу ниндзя, которые в любую дыру протиснутся, – думал Карташ, поднимаясь по ступеням. – Да и вообще, откуда взяться лишнему ходу к поверхности – чтобы пробурить мало-мальски узкую шахту на такую глубину, необходимо уйма затрат, времени, сил...» Он открутил проволоку, которую использовали вместо замка, и открыл дверь.