Шофер. Назад в СССР. Том 3
Шрифт:
— Ну как тебе? — Сказал я, когда он поднялся и сплюнул кровь, — не так уж приятно, когда не ты, а тебя?
Матвей не ответил. Ощупал лицо, стал плеваться кровью.
— Ну чего тут?! — Ворвался в хату Ванька Кашевой.
С ним прибежали какой-то мужик, паренек едва семнадцати лет, да два старика. Все с ужасом уставились на Мятого и на Матвея Серого.
— Встать, — сказал я, наставив ружье и щелкнув курком.
— Не обижайте Катю, — проговорил Матвей гундосо.
— Встать, сказал! — Крикнул я.
Матвей нехотя, или даже с трудом подчинился. Пошатываясь, встал. Под дулом пересел на кровать, бессильно свесив руки. Тогда я разрешил Кашевому с мужиками пройти. Мужики тут же взяли под руки Мятого. Потащили на улицу.
— Катя! Катька! — Закричал Кашивой из передней.
— Ванька! Не трожь ее! — Крикнул я, давай сюда!
Дозвался я его только с третьего раза. Все никак не хотел он от сестры своей отлипать. Потом все же выглянул. Весь трясся Кашевой как осиновый лист. Лицо его побледнело, а пухлые щеки будто бы даже посинели.
— Катьку не трожь, — сказал я.
— Ей в больницу надо.
— Ну и че ты ее? — Спросил я, — повезешь в кузове? Мятому тоже надо в больницу. Так что давай его туда, а к нам скорую и милицию.
Все это сказал я, не спуская с Матвея глаз. Он тоже смотрел на меня как-то ошалело. Так, будто ничего больше и не боялся.
— А Мятый, чтоли не тяжелый? Его, что ли, в кузове?
— Тут выбор небольшой. Вдруг помрет прям щас, — ответил я.
Кашевой помялся немного, но когда я в очередной раз подогнал его, тот все же побежал на улицу. Прошел рядом с Матвеем сторонясь его как огня. Даже к стеночке прижался.
— Мда, — сказал Серый, — надо было мне крепче держать Катьку в своих руках. Тогда бы ничего и не случилось.
— Ты отлупил ее так, — сказал я, — что может не оклематься.
— Оклемается, — ответил Серый, — батя мамку так бил, что она по трое суток лежала на печи. И ничего, всегда выздоравливала, — он нахмурился, — и у нее сил даже хватило, чтобы батьку в могилу свести. Чтобы Пашку заставить батьку прибить.
— Чего ж ты так баб-то невзлюбил? — Спросил я нахмурившись.
— Потому как и без них никак, — надул свои ноздри Матвей, — и с ними тяжко. Коль не держать их в ежовых рукавицах.
Что-то показалось мне, что Матвей совсем сдвинутый. Наверное, и правда семья у них получилась калеченная: один брат отца зарубил, да по головам пошел, ища себе выгоды. А другой, младший, и вовсе спятил, пади.
Пришлось мне держать на мушке Матвея еще минут сорок. Только после этого приехал к Серовскому двору милицейский уазик. Знакомые мне уже ребята, что ходили под майором Квадратько, прибежали в хату. Тут же схватили Матвея, да увели.
Скорая приехала позже. И были то уже знакомые мне Марина с Макаром.
— Что-то ты все время, Игорь, попадаешь в разные незадачи, — сказала Марина, когда побитую Катьку медбратья загрузили в их буханку.
— Ничего, — ответил я, — бывает.
Марина оказала мне первую помощь. Оказалось, попало мне в плечо три дробины. Две прошли навылет, практически под кожей. А третьего выходного отверстия Марина не увидела.
— Сделаем тебе перевязку, — сказала она, — покамест. А так, давай скорее в больницу. Надо, чтобы тебе достали эту дрянь из раны. А то мало ли что еще прицепится. Да и остальные ранки надо бы почистить хорошо. В больничных условиях.
Пообещав ей, что пренепременно поеду в больницу, вернулся я в хату.
Екатерина Ивановна все время, пока мы занимались Матвеем и ранеными, сидела на одной из коек неподвижно. Глядела куда-то в стену, да молчала. Вот и решил я спросить, что у ней на душе. Предложить, чтобы не ночевала сегодня в хате одна, а пошла на против, к своякам, к Ваньке Кашевого матери.
— Теть Кать, — вошел я в переднюю, — как вы?
Сидела она все так же без движения. Все также смотрела в одну точку. Блестящие ее глаза опухли от долгого рыдания. Лицо болезненно отекло. Простые ее темные с проседью волосы казались слабыми и изломанными. Нескладной косичкой упали она ей на плечо.
— Все будет хорошо, — сказал я и приблизился, сел на корточки у ее колен, — прошу вас, уйдите с хаты к соседям. К Игнатовым. У них покамест поживите. Сейчас вам сложно будет одной, после всего, что произошло. Присмотр нужен.
Она не ответила. Так и глядела куда-то в стену, поверх моей макушки.
Я вздохнул. Встал и тронул ее легонько за локоток. Проговорил:
— Давайте я отведу вас. Пойдемте, ну? Вставайте, Екатерина Ивановна.
Вдруг она вздрогнула, словно бы проснувшись ото сна. Посмотрела мне в глаза своим больным водянистым взглядом.
— Зачем ты это сделал? — Спросила Екатерина Ивановна.
Глава 2
— Зачем пришел? — Глядя на меня снизу вверх спросила Екатерина Ивановна, — коль уж не пришел бы, остался бы мой сын со мною!
Я нахмурился, глядя в жалостливое лицо Екатерины Ивановны. Скрестил руки на груди.
Мда… Даже после того, что на ее же глазах сотворил Матвей после того, как бил он свою жену, как стрелял в Мятого, держится она Матвейкиной стороны. Материно сердце, иной раз, против всякой головы идет. И понимал я, что бесполезно ее как-то переубеждать.
— За что же ты так со мной? — спросила она тихо, — за что же ты так со мной, Господи! Всех мужиков у меня отнял!
— Пойдемте, — повторил я, — отведу вас в хату к Ваньке Кашевому. Вам сейчас нужна какая-никакая душевная опора. Одной нельзя.
Потянулся я к ней аккуратно. Положил руку на плечо. Екатерина Ивановна, что секунду назад возводила очи горе, зыркнула на меня хищной змеею.
— Не тронь меня! — Отмахнулась она, — не тронь! Уйди! Не хочу я тебя видеть! Не желаю!
Я не стал возражать. Поглядел на эту бедную женщину еще полминутки и пошел на выход. Во дворе я снова погладил беззаботного Фомку и пошел за калитку. Как только вышел наружу, увидел, как бежит ко мне соседка Екатерины Серой, Ваньки Кашевого мамка.