Шофёр
Шрифт:
– Недоразумение вышло, – сказал он, – уж больно твои ребята активные, себе во вред. Кроме того, он вроде поумнее.
И кивнул на Павла.
Радкевич бросил быстрый взгляд на Коврова, тот сел обратно за стол и наблюдал за происходящим, положив подбородок на сомкнутые ладони. Лицо у оценщика было спокойное, взгляд – слегка удивлённый. Драгоценности он не трогал, только накрыл их тканью, водитель тоже завладеть ценностями не пытался, офицер подавил в себе обиду из-за отнятого оружия, растянул губы в улыбке.
– Зачем ты их так?
– Они первые начали, – Травин поднял Зулю за шкирку, отряхнул невидимую пыль. – Этот
Герман взглянул на Павла, тот кивнул, подтверждая, что всё так и было. Сергею этот кивок не понравился, третий был действительно куда умнее своих братьев, значит, гораздо опаснее.
– Вытащи его из кабинета и приберитесь здесь, – Шпуля наконец решил показать, кто здесь главный. – Как тебя зовут? Сергей?
– Угу, – Травин кивнул.
– Ты мне сначала одного работника на больничную койку отправил, теперь второго чуть не убил, коммерции от тебя одни помехи. Ну да ладно, решим, что с этим делать, а сейчас прикройте дверь. Герман, оставь их, займёмся делами.
Глава 17
Затевая драку, Сергей преследовал две цели. Во-первых, он хотел проверить, насколько легко братья Лукашины поведутся на конфликт, здесь его ждало не слишком приятное открытие, один из них, Павел, взял себя в руки и в драку не ввязался. Другой целью было продемонстрировать свои возможности. Бандиты, люди, привыкшие к диктату силы, ценят и боятся только такую же силу. Ну и напоследок, рыжего Травин вывел из игры надолго, а того, что молотком размахивал – минимум на несколько дней. Косой, который пытался юлить и врать, тем не менее рассказал много полезного, в частности, что именно тот брат, который с нормальными ушами, но обделённый умом, водит машину. И то, что у Шпули и его партнёра, кроме братьев Лукашиных, никого из серьёзных помощников тут нет, Рябой и Блоха, те не в счёт, их иногда только для несложных дел привлекали. Если бы Травин это раньше знал, сам разобрался и с Радкевичем, и с братьями, но теперь приходилось выжидать. Зато бывший офицер оставался с одним подручным и без водителя.
Ковров, пока они ехали обратно в «Пассаж», сказал, что бандиты решились выследить вора и ценности экспроприировать, а значит, всё закончится в ближайшие десять-двенадцать дней. Этот срок Сергея вполне устраивал, на время увольняться из гаража ради спецоперации ОГПУ он не хотел.
– Отличное представление получилось, – похвалил Травина Николай, когда они остановились на улице Белинского, – ты, братец, просто мастер подраться. Где так навострился?
– Было дело, – не стал уточнять Сергей. – Ну что думаешь, возьмёт меня Радкевич к себе?
– С одной стороны, вдруг подумают, что я тебя подослал, чтобы камушки к рукам прибрать. А с другой – нет у них выбора, разве только на два-три месяца всё растянуть. Но это до нашего сегодняшнего разговора было, а теперь Радкевич спит и видит, как миллион себе захапает. Шпуля, тот поосторожнее, но тоже обмануть хочет, эти двое между собой только с виду друзья. Попробуют тебя подкупить, на свою сторону переманить. Ты только по кривой дорожке не пойди, в бандиты всегда успеешь попасть.
– Может, мне понравится, – Травин высадил Коврова и уехал, освещая дорогу фарами.
Ночная Москва отличалась от дневной, людей становилось меньше, а извозчиков гораздо
Травин сделал круг по 4-й Мещанской, Старой Божедомке, Самотёчной и Сухаревской площади, только на Садовом кольце возле здания Московского губернского Совета стоял милиционер и горели фонари, да в здании бывшего Института благородных девиц велись строительные работы. Сергей остановился возле сквера, примерно там, откуда вели следы к дереву, обнаруженному днём, вылез из машины, закурил, прогулялся до дома Олейник и обратно, вдыхая полной грудью свежий воздух. Фонарь стоял в десяти метрах от машины и не горел, зато огонёк папиросы отлично был виден со всех сторон, но никто не торопился бить Сергея по голове и тащить в кусты. Дворник соврал, никаких хулиганов здесь не было, только птицы щебетали. Травин было взялся за ручку двери, чтобы залезть обратно в машину, как вдруг услышал шаркающие звуки. Кто-то елозил метлой по мостовой.
Дворник, подметающий ночную Москву, ростом и телосложением почти не отличался от Сергея, мощные плечи и здоровые ручищи майка оставляла открытыми. Кроме майки, на дворнике был фартук, трусы до колен и сапоги. Травин подождал, пока фигура с метлой приблизится к «форду», кашлянул, включил фонарик, освещая незнакомца.
Здоровенный, под два метра ростом, детина вздрогнул, остановился, опершись на древко и загораживая лицо ладонью размером с лопату. Ему на вид было лет пятьдесят, простоватое лицо с носом картошкой и пухлыми губами, на глазах – очки в проволочной оправе.
– Не балуй, – сказал он, – чего надо?
Сергей выключил фонарь. Луна то появлялась, то скрывалась за облаками, разглядеть человека удавалось, лишь подойдя к нему близко, что он и сделал.
– Ты Пурищев? – спросил он наугад.
– Ну я, – пробасил дворник, на инвалида войны он похож не был. – А ты что за крендель?
– Из Москоммунхоза, подотдел благоустройства. Жалуются на тебя, Пурищев, говорят, пьёшь и фонари не зажигаешь.
– Тьху, – Пурищев сплюнул, – да пусть. Хочешь, тебе метлу дам, мети на здоровье. Только в толк не возьму, неужели из-за этого на самоходном экипаже приехал второй раз?
– Как второй? – не понял Сергей.
– Да вчерась я тоже мёл, присел отдохнуть, и тут твоя машина-то и остановилась, а потом ты ещё за мной наблюдал. Разве не так?
– Точно моя? Посмотри.
Дворник подошёл поближе, пригляделся.
– Да они все одинаковые, то ли дело упряжью, или возок, или пролётка, ну там дрожки, сразу понятно. Значит, не ты?
– Нет, – Сергей покачал головой. – Может, номер помнишь?
– Не знаю я никаких номеров, – беседа начала дворника утомлять.