Шофёр
Шрифт:
Ковров закончил осматривать драгоценности, разложил их на бархатной материи. В этот раз неизвестный вор из Гохрана притащил несколько браслетов, серебряные серьги изумительной по тонкости работы с кошачьим глазом, колье с сапфирами и два крупных бриллианта без оправы, всего на сорок тысяч рублей, если по обычной цене считать.
– За это он запросил десять тысяч и четыре тысячи за прошлый товар взял, – Шпуля внимательно смотрел на оценщика. – Имеете что сказать?
– Имею спросить, – Ковров оторвался от блеска камней, выпрямился, – он так и будет носить понемногу каждые три дня?
–
– Даже если последний товар не оплатите, он не прогадает. Умно. Только, господа, это на три-четыре месяца растянется, за такое время кто-нибудь пронюхать может. Дайте угадаю, есть какой-то тайник, куда он кладёт стекляшки, а потом вы кладёте туда деньги и достаёте новые украшения. Тайников не может быть много, оборудовать надёжный то ещё занятие, всего их, наверное, два, или три, или вообще один. Ценности не маленькие, кому-то поручить опасно, должно быть, вы, господин Радкевич, их забираете, другому такое не поручишь, значит, со временем примелькаетесь, люди вопросы начнут задавать ненужные. Нет, господа, мы так не договаривались, вы сказали, дело быстрое и чистое, а получается долгое и с душком.
Радкевич и Шпуля переглянулись, Гершин едва заметно качнул головой.
– Хорошо, – сказал он, – предположим, так и есть, в общих чертах. Что вы предлагаете?
– Ценности эти он наверняка не носит каждый раз из учреждения, а где-то все спрятал и потихоньку оттуда достаёт. Надо выследить субчика и отобрать. Рыльце у него в пушку, в милицию не побежит, а поскольку с вами связался, серьёзных людей за ним нет и обратиться не к кому. Два-три раза, и мы его раскусим, подлеца, а там уже всё наше будет.
– Ну вот, я же говорил, – Радкевич рубанул ладонью воздух, не обращая внимания на предостерегающий жест Шпули, – вскрыть надо этого барыгу и обнести. Николай Павлович правильно говорит, посмотрим, где живёт, проследим, где золотишко прячет, и бах, накроем. И платить ничего не надо, и чужие взгляды прекратим, а то соседи в квартире этой уже спрашивать начали, чего я туда шастаю, словно к себе домой.
Судя по недовольной гримасе Гершина, он откровенничать не собирался, а Радкевич ему карты спутал. Но поправлять при Коврове товарища Шпуля не стал. Внезапно в коридоре раздались крик, шум, переходящий в глухие стуки, и звуки ломаемой мебели. Ковров попытался вылезти из-за стола, Радкевич навёл на него револьвер. Шпуля достал свой пистолет, подскочил к двери, распахнул её и влетел внутрь вместе с телом одного из братьев.
Сергей, как и в прошлый раз, довёз Коврова до подъезда флигеля на Генеральной улице. Рядом с соседним подъездом вышибала Степан пытался образумить какого-то немолодого мужчину, которому обязательно надо было пройти отыграться. Мужчина был пьян, на увещевания не реагировал, согласился только с аккуратным ударом по голове, покачнулся и был аккуратно усажен спиной к стене. Ковров неодобрительно покачал головой, открывая дверь, по его мнению, не стоило заниматься важными делами рядом с игорным заведением, да ещё и полулегальным.
Внутри их снова обыскали, Николая быстро и небрежно, а Травина – тщательно, отобрали у молодого человека нож, пистолет и кастет. Всё это сложили в коробку, которую Павел отнёс в боковую
Если в прошлый раз те глазели недоверчиво, то в этот – откровенно враждебно и с каким-то злорадством. Значит, Федька Косой здесь уже был и рассказал, кто именно их рыжего братца подбил, вот они и ждали. Травин взял стул, стоявший с тремя такими же в ряд, поставил напротив двери в кабинет и уселся, положив ногу на ногу. Один из братьев, Павел, с изломанным ухом, вёл себя поспокойнее, а второй прохаживался мимо Сергея и так и норовил задеть.
– Угомонись, – посоветовал Травин, когда счёт на круги перевалил за третий десяток, – а то голова закружится.
Пётр остановился, в упор посмотрел на молодого человека. Роста братья были невысокого, и когда Сергей сидел, то был с ними почти вровень.
– Ты это, – сказал бандит, – мне не указ.
Травин пожал плечами, Пётр отошёл в сторону, достал из кармана нож и начал подкидывать.
– Порежешься, – молодой человек неодобрительно покрутил головой.
– Да я тебя… – мужчина дёрнулся в его сторону, но Павел его остановил, зашептал что-то на ухо.
Казалось, конфликт утихнет, так и не разгоревшись, но тут в коридор вышел Зуля, в руке он держал листок, на котором наконец нарисовал нечто похожее на человека. Илья сам понимал, что занимается дурацким делом, но раз Радкевич потребовал, спорить было бесполезно. Рыжий уткнулся взглядом в Травина, замычал, поднапрягся, издал вопль, ткнул в сторону молодого человека пальцем, посмотрел на рисунок, выхватил у брата нож и бросился на Сергея. Ярость затопила рыжего настолько, что он видел только противника и на собственное состояние внимания не обращал. Добежать до Травина Илья не смог, наткнулся грудью на кулак и повалился навзничь.
Увидев, что из рыжего вышибли дух, Пётр выхватил откуда-то молоток, закрутил в руке, ринулся вперёд. Молоток он держал уверенно и бил им тоже точно, первый удар пришёлся в то место, где только что была голова Травина. Сергей не стал ждать, пока его изобьют, подхватил стул и изо всей силы обрушил его на черепушку противника. Стул разлетелся на куски, Пётр стиснул зубы, держась за сознание из последних сил, ещё раз размахнулся молотком, но Сергей врезал ему коленом в живот, заставляя согнуться, чуть отступил назад, опираясь на левую ногу, и правой с разворота пробил в грудь. Бандита снесло словно пушечным ядром, он влетел в кабинет вместе с дверью, та вовремя приоткрылась, и появившийся в створке человек смягчил падение.
– Только дёрнись, – предупредил Сергей второго брата, который полез в карман за пистолетом.
В руке молодого человека оказался нож, который они, братья, при досмотре пропустили. Павел приподнял ладони, показывая, что ничего делать не собирается, и тут, переступив через барахтающегося Шпулю, в коридор вылез Радкевич. В одной руке у него был браунинг, им он целился в Коврова, в другой – наган, направленный на Сергея.
Рыжий лежал на спине и глухо стонал, в кабинете Гершин наконец вылез из-под Петра и отряхивал брюки, бандит потерял сознание и не двигался. Радкевич подошёл к Травину слишком близко, Шпуля его окликнул, Герман обернулся и тут же почувствовал, как у него из рук выдирают револьвер. Он отскочил, навёл на Сергея браунинг. Травин усмехнулся, опустил пистолет, протянул Радкевичу.