Шоколадная ворона
Шрифт:
Она сразу начала говорить со мной по-русски, с чудовищным акцентом и очень брезгливо. Все ее вопросы упирались только в одно – в твердую уверенность, что я желаю нелегально поселиться в ее драгоценной стране и тем самым нанести ущерб американской экономике и всему американскому народу. Я предложила не мучиться и перейти на английский, так как владела им, по крайней мере, несравнимо лучше, чем она русским. Но это предложение вызвало у девицы массу дополнительных подозрений, усугубившихся тем, что мне практически ничего не было известно о пригласившей меня организации. Настроение мое, и так испорченное встречей с Николиным семейством, ухудшилось еще больше. Терпеть эту самодовольную
– Я не буду больше отвечать вам. Вам не нравится цвет моей кожи? Нет проблем. Но я не имею дела с расистами!
При этих словах дернулась не только изводившая меня белобрысая девица, но и сидевший с ней рядом иссиня-черный парень, потомок африканских рабов.
– Как уи могежте гаварить так! – поддержал он свою коллегу.
– И вы расист! – парировала я. – Ей не нравится, что моя кожа слишком темная, а вам – что она слишком светлая. И еще, вам, видимо, неприятно, что у меня не такие, как у вас, черты лица.
Его рот с огромными мясистыми губами открылся во всю необъятную ширь. Сказать ему было явно нечего.
– Все, я ухожу, – заключила я. – Мне не настолько важна эта поездка, чтобы я терпела такое отношение к себе и к моему народу.
Девица покраснела точно так, как краснеет моя Манефа. Соскочив со стула, она закричала мне:
– Никуда не уходьте! Никуда! Я не могу так говорить! Я зову старшего офисер!
Я отошла от окошка и села на лавку, специально, видимо, предназначенную для таких, как я, проблемных визитеров. Через десять минут подошел высокий мужчина в дорогом синем костюме с галстуком. Судя по всему, его предки эмигрировали в США из Южной Индии. Прицепиться мне было не к чему – как и я, он был темнокожим индоевропеоидом. Я было поднялась с места, но он остановил меня. Ему принесли стул, и он уселся напротив.
– Вы – Воронова Эвридика Петровна. – Это даже не был вопрос, ведь все мои документы лежали в синей папке у него на коленях.
– Да, это я, – я подтвердила сказанное.
– Вы получите визу в США, госпожа Воронова. Но я должен поставить вас в известность, что в вашей анкете имеется как минимум одна серьезная ошибка.
– Какая ошибка?
Конечно, я могла случайно что-то напутать: пропустить букву или записать что-то не на ту строку. Но о какой серьезной ошибке идет речь?
– Вот, вы указываете, что у вас нет родственников, проживающих в Соединенных Штатах Америки, – он показал пальцем на строку в анкете.
– Правильно. У меня нет там родственников.
Мой собеседник покачал головой.
– Есть.
– И кто же?! – Мне даже стало интересно.
– Ваш отец, Петр Воронов, постоянно проживает в США!
Я – тигре!
Итак, я улетала. В машине по дороге в Шереметьево Батый ответил на мои вопросы. Я узнала, что обо мне не просто так очень заботились все эти годы. Я также узнала и о том, что мне очень много врали. Мне не к кому иметь претензии. Я должна быть только благодарна. Но мне все равно все это очень странно. Я никак не могла поверить, что у меня есть живой отец, спасенный из афганского плена американцами. Я понимала, разумеется, что имелись веские причины, по которым он не решился вернуться домой, не мне его судить. Теперь мне стало известно, что изначально благодаря ему меня взял под свое крыло его давний
Я не знала, как встречусь со своим отцом и как забуду тот страшный гроб, в котором, как выяснилось, лежали бараньи кости. Батый купил мне билет в бизнес-класс. Очень дорого, но в день вылета других мест уже не было. Мы боялись московских пробок и приехали заранее, даже раньше, чем началась регистрация. Но вот я получила посадочный талон вместе с приглашением в бизнес-зал аэропорта и прошла паспортный контроль.
Действительно, зал ожидания для пассажиров бизнес-класса оказался отличным местом, где можно сесть, передохнуть и собраться с мыслями. Обидно только, что плата за право находиться в нем уж больно велика.
Я была изрядно голодна и, налив в бокал холодного белого вина, не удержалась и набрала в тарелку всяких вкусностей: слоеных пирожков с грибами, оливок и пару горстей жареного арахиса. Молодой человек с бейджиком авиакомпании, встретивший меня на входе, сказал, что я могу не беспокоиться и не следить за голосовыми объявлениями. Каждого привилегированного пассажира приглашают на посадку лично. Я села за столик у окна и попыталась расслабиться и ни о чем не думать. Впрочем, ни о чем не думать никогда не получается.
Я знала, что в моей сумке лежит конверт с бумагами, только сегодня пришедшими от художника Вовы, точнее, от его нотариуса. У меня так и не нашлось времени распечатать это толстое письмо. Я просто засунула его в тот же пластиковый файл, где уже лежал Вовин чек на безумную сумму. Я решила все же прихватить его с собой, чтобы ради интереса показать его в каком-нибудь банке. Конечно, надо мной посмеются, но, в конце концов, безумный художник попросил меня об этом. Его картины я повесила в кабинете Алексея Матвеевича, а Манефа клятвенно обещала стирать с них пыль.
Перед аэропортом я успела заехать к Денилбеку в больницу. Почему-то сразу после того, как ушли из жизни его враги, он пришел в себя, стал немного говорить и даже съел при мне несколько ложек геркулеса. Неужели его вылечила свершившаяся вендетта? Это лишь мрачная шутка... На днях Данилу отпустят долечиваться домой. Врач сказал, что через месяц, когда я вернусь из Америки, он уже наверняка сможет вставать с кровати.
Я отлично провела ночь с Костей. Мне было... мне было приятно, что он в эту ночь был счастлив... Увы, только он...
Несколько минут я смотрела исключительно на летное поле. Боже, как завораживает меня вид взлетающих и приземляющихся самолетов!
Потом я отвернулась от окна и огляделась вокруг. За соседним столиком сидел типичный новый русский. Он мог бы быть приятным парнем, если бы не был пьян как свинья. Несмотря на то что здесь, в баре, было море разливанное всякого бесплатного алкоголя, он притащил с собой бутылку какого-то особо дорогого вискаря и лакал его прямо из горлышка. Гадость!
Я продолжила осматриваться, и тут меня словно током ударило. Странное совпадение: вздесь находились два человека, которых я уже однажды встречала, – увечный казах с подмосковного аэродрома и его отвратный носатый спутник, что привозил его туда. Но в этот раз они почему-то были не вместе и делали вид, что друг друга не знают. Носатый, похоже, не обратил на меня внимания, зато молодой казах как-то уж очень резко от меня отвернулся. Он узнал! Я точно поняла, что узнал! В России меня непросто с кем-то спутать. Что ж, он и тогда походил на психа, и сейчас был не лучше.