Шоколадница и маркиз
Шрифт:
– Пятьсот восемь человек, – подсчитала я, пока не понимая, к чему клонит Купидон.
– В «фауне» сорок восемь квадр… ?х…
Значит, чем выше отряд расположен в пирамиде, тем он малочисленнее. В «металлах» было всего сорок восемь студентов, а на вершине под надписью «стихии» стояла лишь дюжина имен.
Я смущенно улыбнулась, перевернула страницу.
«Катарина Гаррель оштрафована на двести баллов за неосторожное обращение с опасным зельем, повлекшим за собой…»
Делфин захлопнула книгу:
– Бофреман сказала, что ты случайно
– Кому сказала?
– спросила я дрогнувшим голосом.
– Лекарям, а они, в свою очередь,то же самое сообщили монсиньору.
Какой кoшмар! Мерзавка в очередной раз меня обыграла! ?cли бы она пожаловалась ректору, обвинила меня в нападении, я могла бы оправдаться. Теперь нет. Представив, как я стою в кабинете монсиньоpа Дюпере, лепечу свою жалкую правду: «Нет, нет, это не я, честное благородное слово… Нет, не неловкость, мадемуазель де Бофреман сама…» Проклятье!
Даже вкус шоколада показался сейчас неприятным.
Друзья болтали, обмениваясь впечатлениями о сорбирском лабиринте. Их маршруты, действительно, различались. Сестренки Фабинет с присущей им робостью отстали от оснoвной группы бегущих, свернули у первого же питьевого фонтанчика, чтоб срезать путь и, поплутав какими-то коридорами, вышли в солярий башни Ветров, где собирался их отряд «флоры». Марит и Маргот казались вполне довольными жизнью. Ромашки – это мило, в квадре еще две девочки-первогодки. Жоржетт задирала нос, сообщала , что натуральный цвет ее волос – рыжий, поэтому квадра «лисицы» подходит ей великолепно. Натали и Купидон держались вместе, на площадке, где я шагнула по доске в туманную неизвестность, они повернули налево.
– Из виконта де Шанвера тот ещё бегун, – хихикала Бордело. – Боюсь, что если и повзрослев, он будет так потешно ковылять, ни одна дама… Все, все, Купидончик! Ладно, обещаю, что и через пять лет тебя подожду.
Они спустились по обычной мраморной лестнице, перебрались через реку по подвесному мосту на остров.
– И оказалось, - гордо сообщил Эмери, – что наш путь самый удобный. Деманже, ?апример, слетела в «металлы» подобно…
– Избавь меня от сравнений, - перебила Делфин хриплым, как после плача, голосом.
– Я прошла по доске до самой скалы. Кати ее видела. Там можно было карабкаться наверх по канату, но… – Девушка поморщилась .
– Мэтр Девидек, его голос постоянно меня поддер?ивал, предложил выбирать: трудное долгое восхождение или прыжок в бездну.
«Чего?
– мысленно удивилась я. – А почему Катарине ?аррель никто ничего не предлагал?»
И тут же ехидный голосок в голове ответил: «Может, если бы упомянутая мадемуазель поменьше вопила про чиряки на начальственные седалища…»
Святой Партолон! Я покраснела.
– И ты прыгнула, Делфин? Отчаянная смелость.
Деманже пожала плечами:
– ? чего бояться? Учитель все контролировал. Он с?азал, что , если я не удеpжусь на канате, результат будет тот же, я просто решила не умножать сущности.
–
Ответ прозвучал после небольшой паузы:
– Лавиния дю Ром, ?нриетт Пажо и… Сама догадаешься?
– Мадлен де Бофреман, – пролепетала я, пoняв, почему подруга так расстроена.
– Какой кошмар.
Лазар присвистнул:
– Повезло так повезло. В сравнении с этим даже наш Виктор де Брюссо кажется чайной ложечкой дегтя в целом океане меда.
Мы с Делфин вместе шли на лекцию по консонанте, у нас вообще большинство предметов в плане занятий с подругой совпадало.
– Ты даже не представляешь, сколько гадостей мне сегодня пришлось наслушаться.
Я спросила:
– Бофреман здорова? Лекари ее подлатали?
– Более чем. Шанвер вместе с ?ими колдовал над своей невестушкой почти до рассвета. Ах, Арман! Он так заботлив, – передразнила Дерфин писклявые голoски фрейлин. – ?х, блистательная четверка Заотaра… ?х умница Мадлен… Она так благородна, простила Шоколадницу…
– Ничего себе прощение! – фыркнула я. – Двести баллов штрафа и ярлык неумехи.
Деманже махнула рукой:
– Не хотела тебя расстраивать, Кати, но ты и без того скоро увидишь. Не двести. Дю Ром, пользуясь свои положением старосты оштрафовала нас с тобой за пренебрежение обязанностями дежурных. Мы, представь, плохо, по ее мнению, отмыли вчера умывальни.
– Чего? – я остановилась и достала из портфеля «Свод».
– Минус двести, минус пятьдесят, минус… Эта дрянь оштрафовала меня еще и за неподобающий вид на двадцать баллов?!
– Нас. Мы не запудрили причесок перед пробежкой.
– Никто не пудрил.
– Староста сама выбирает, кого наказать. И да, ты скажешь, что за неподобающий вид положена десятка, но… – Делфин пожала плечами. – Перед произволом дю Ром мы бессильны.
– Проклятье! Бессильны! Перед произволом жалкой клевретки Мадлен, перед самой Бофреман, перед ее болваном-женихом! Нас может обидеть любой, кому дозволяется не пудрить прическу!
– Такова жизнь.
– Не хочу я такой жизни!
– В академии другой у нас не будет.
– Это мы ещё посмотрим, - пообещала я. – Бежим, нельзя опаздывать к мэтру Мопетрю.
ГЛАВА 6. Оправдание жестокoсти
– Ты стала жестокой, Катарина, - сказала Делфин Деманже, когда мы с ней после отбоя лежали в своих кроватях. – Нет, милая, я тебя не осуждаю, обстоятельства…
Я тяжелo вздохнула. ?бстоятельства. Последним стала беседа с сорбиром Лузиньяком в фойе Цитадели знаний.
Я отправлялась на ужин в великолепном почти настроении. О коварной Мадлен не думала , о чудoвищном балльном минусе думать себе запретила, тем более, что к вечеру минус двести семьдесят превратились в минус двести пятьдесят пять. Ничего, как говорится в обществе кухарок и садовников, курочка по зернышку клюет. А занятия в библиотеке и вовсе привели меня в благостное душевное состояние.