ШокоЛадушки
Шрифт:
Ту, что с юным псом по кочкам
Различать училась след,
И с котярой тёмной ночкой
Мышь тягала на обед?
Сделав в воздухе фигуру
Под названием «тулуп»,
Молвил: «Не валяй мне дуру,
Я хоть ёжик, но не глуп.
Можно: с пёсиком по следу,
Можно: с котиком в ночи,
Ты попробуй в капле бреда
Остров правды различи.»
«Я найду. Кому он нужен,
Мой крылатый доброхот?»
«Ты сыщи, кой что мы сдюжим,
Дальше
Третьим кругом дум плотину
Прорвало безумье фраз:
«Хорошо! Я душу выну,
И развешу напоказ
На твоих крутых иголках,
На невиданных крылах,
Удержу на недомолвках
Первородный, дикий страх.
Покажу, что мир чудесен,
Если ты к нему с добром,
Что для песен он не тесен,
И для каждой твари – дом.
Не обидит зверь ребёнка,
Ты ж, как хочешь, так живёшь…»
Крылья пели небу тонко.
По земле катился ёж.
Фото:
http://club443.ru/arc/lofiversion/index.php/t153620-550.html
Свидетельство о публикации №113061608380
Моя неправильная жизнь.
Дети – обычные дети – любят маму, слушаются или бояться взрослых, наказаний, иногда
животных, темноты и прочего. Страх заставляет жить по законам социума. Отсутствие
оного позволяет легко входить в любые объединения людей и также легко покидать их.
Я никогда не жила по законам общества. Любая группа принимала меня сразу,
использовала мои качества, обычно в момент перестроения систем. Я с интересом
занималась переустройством, а, достигнув точки стабильности, интерес пропадал. Мне
становилось скучно – им неуютно – временный альянс распадался. Я всегда знала, что
именно – временный. Любая система стремится к стабильности, во мне же это всегда
вызывало неизбежную скуку. Новое. Новое. Новое.
Эгоизм. Каким-то волшебным образом мне он достался в абсолютном исполнении. И если
откинуть природную общительность, то получился бы классический пример аутизма. Я
всегда знала, что самая-самая, и мне всегда было достаточно собственного осознания
этого. Любого человека, с которым жизнь меня сводит, я воспринимаю другом, братом, своим. Поскольку все это делается искренне, люди чувствуют и очень легко отвечают
взаимностью. Но длится всё это недолго – в человеке появляется настороженность, срабатывает, воспитанный обществом, страх и прочее – подозрительность, неверие, разрыв. Не скрою, каждый (!) уход сопровождается болью. Я не понимала этого раньше –
не могу понять и теперь. Я отдаю должное людям – понимаю их, сочувствую, но никогда
не иду против их желания. Так получаются враги – те, которые испытывают обиду, неприязнь ко мне. Я при этом продолжаю – теперь уже на расстоянии переживать за них –
«мы в ответе за тех, кого приручили». Иногда, очень редко – человек, и обычно в минуту
крайне для него тяжелую – сам идет на контакт – повторный контакт. Я помогаю. И всегда
возвращение заканчивается еще более сильным неприятием. Что там делается в головах и
душах – мне видится смутно, но факт остается фактом.
Благодарность, как и наказание, никогда не имели для меня того воспитательного эффекта, который им обычно приписывается. Я никогда не делала ЗА что-то или в пику чему-то.
Как меня никогда нельзя было запугать, так и получалось, что и подкупить. Я всегда
любила дарить, раздавать, полное отсутствие меркантильности сначала тревожило
родителей – меня пробовали научить тому, что игрушки нужно беречь, что это твоё. Я
всегда понимала чем моё отличается от чужого – моё подарить можно, чужое – нельзя.
Путь. Глупо было бы думать, что, имея собственное понимание всего и вся, и активное
жизненное кредо в купе с отсутствием меркантильности и патологическим
человеколюбием, я не пыталась перестроить мир. Детский сад, двор, школа, ВУЗ, трудовые коллективы – всё с привлечением властных и силовых структур, всегда на грани
и порой за гранью. Абсолютизм всегда жесток – я долго не понимала этого и использовала
все средства – провокации, внушения, примера, чувства людей (корысть, алчность, честолюбие). Я поворачивала их оружие против них самих, заставляя почувствовать на
себе действие, подчас разрушительное, доводя до крайности. Суицид некоторых из них, как средство защиты психики, дал мне, наконец, понимание того, что человек в общем-то
намного слабее, чем можно было предположить. Годам к 25, осознав бесполезность, а в
некоторых случаях и гибельность, я оставила попытки переустройства, перевоспитания и
прочего, приняв данность, что каждый живет, как может, а не как хочет. С тех пор моя
позиция – наблюдатель. Я могу подсказать, если меня спросят, но даже в этом случае я
очень аккуратно высказываю собственное мнение и отношение к происходящему.
Я всегда помогаю тем, кто хочет. Это редкость, потому помогаю. И только до тех пор, пока
моей помощи ждут и жаждут. Любой намек на то, что помощь нежелательна, сразу
прекращает действия.
Власть. Есть, как минимум, три ее разновидности: формальная, истинная и абсолютная.