Шопинг в воздушном замке
Шрифт:
Павел резко обернулся.
— Вот такое я дерьмо!
— Простите? — не поняла я.
Брыкин сел на табурет.
— Анекдот не знаете? Змея попросила черепаху перевезти ее через реку. Черепаха испугалась: «Змея, ты же меня укусишь». — «Нет, нет, — пообещала гадюка, — я не умею плавать, зачем же убивать того, кто тебя перевозит». Черепашка поверила, разрешила ей устроиться у себя на панцире и вошла в речку. Посередине дороги гадюка цапнула свою «лодку» за голову. «Змея, — закричала черепаха, — что ты наделала? Я сейчас умру, но ведь и ты утонешь!» — «Вот такое я дерьмо!» — ответила гордо гадина. Понятно? Светлана ко мне давно прибилась, я только-только бизнес поднял, как она появилась с заявлением: «Здравствуй, брат!» Шантажировала умело, я ей книжный магазин подарил, но ей все было мало, сосала и сосала из меня деньги. А потом Суворова объявилась. Уж как она нас нашла, мне неведомо, но Пелагея Андреевна тоже стала денег требовать.
— Я тебя не шантажировала, ты сам помощь мне предлагал! — возмутилась Светлана. — Открыть магазин твоя идея была, мы, кстати, совладельцы!
— Тише, тише, господа, — я решила погасить начинающийся скандал. — Мне вообще-то неинтересно, кто из вас у кого деньги тянул. Важно другое: Лена Матвеева, выйдя из интерната, сумела добыть себе документы на имя Светланы Викторовны Красновой. Но только дела у нее, наверное, шли не очень хорошо, вот Светочка и решила прибиться к более удачливому брату. И получилась дружба.
— Дружба! — подпрыгнул Павел. — Да она, как та змея, постоянно меня кусала! Чуть что, напоминала мне о прошлом. А когда этим летом Пелагея в больницу попала, сестричка и вовсе обнаглела! Стала каждый день такие суммы требовать! Шипела: «Суворова грозит перед смертью все рассказать, хочет журналистов позвать и про сифилис сообщить».
— И тогда вы поехали к клинике, наняли мужчину, который поднялся в отделение и выяснил, что Суворова потеряла речь? — перебила я Брыкина.
— Откуда вы знаете? — поразился бизнесмен.
— Неважно, — отмахнулась я. — Скажите, Павел, а вы сами говорили с Пелагеей? Она к вам приходила?
— Нет, — покачал головой Брыкин. — Суворова нашла Светку, а ко мне не являлась.
— Вот странность, — пожала я плечами. — Она посетила Катю, хотя та вовсе не богата, зависит от мужа и много денег из семейной кассы выделить не может, заявилась к Светлане, хозяйке магазина, но не побеспокоила Павла, самого богатого и удачливого из своих детей.
— Ее Светка отпугнула, — пояснил Брыкин, — сказала старухе: «Если хочешь жить, не приближайся к Павлу, у него охраны армия, пристрелят тебя и не заметят, я его сама предупрежу и буду тебе от него деньги передавать». Вот за это Свете спасибо, она хоть меня от общения с мамашей избавила.
— Благородно, — согласилась я.
— Что бы вы там про меня ни думали, — запальчиво воскликнула Света, — я не сволочь! Павел — единственное родное мне по крови существо, нам нужно держаться вместе. Да, он помогает мне материально, и что? Это преступление?
— А Катя? — напомнила я. — Почему вы с ней не поддерживаете отношений?
— Какой от нее толк? — необдуманно ляпнула Света. — Нищая, у мужа на губную помаду деньги клянчит.
— Павел, вы еще не поняли, почему Света избавила вас от контактов с Суворовой? — засмеялась я. — Думаю, большая часть тех денег, что вы давали для передачи Пелагее Андреевне, оседала в кармане заботливой сестрички. Не в ее интересах был ваш прямой контакт с матерью, Света тогда лишилась бы навара.
— Черт побери! — воскликнул Брыкин. — Мне это в голову не приходило.
— Докажи! — закричала Света. — Ну, докажи! Суворова умерла. Где свидетель того, сколько денег я ей передала, а?
Я развела руками.
— Вы правы. Я просто сделала предположение. Кстати, меня очень удивило такое обстоятельство: почему Суворова, понимая, что сильно заболела, позвонила именно Светлане? Теперь я знаю: номера телефона Павла она не имела и была испугана рассказами о его охране. Катя небогата, от нее не дождешься отдельной палаты в хорошей больнице. А вот Светлана способна все оплатить. Поэтому Пелагея обратилась к старшей дочери, пообещав ей взамен за хороший уход документы. Кстати, Света, вы их получили?
— Нет, — покачала головой Краснова.
— Сука! — вскочил со стула Брыкин. — Ну как я не догадался? Ты же говорила, что какие-то бумаги у тебя! Ты… ты… ты… хотела еще больше денег!
— Паша, Паша, — забормотала Светлана, — ей-богу, я не вру. Она мне их пообещала, в «Скорой» по дороге в больницу сказала: «Документы хранит мой лучший друг, кому можно доверить абсолютно все. Я тебе сегодня их отдам, но сначала хочу убедиться, что положишь меня в лучшую клинику».
— Так, — кивнул Брыкин.
— Я отвезла ее в больницу, — продолжала Света, — Пелагею забрали в приемное отделение, стали какие-то манипуляции проводить, потом мне разрешили на нее взглянуть. Я наклонилась и шепчу: «Все сделано как ты хотела, дороже и лучше места не найти. У кого документы? Говори адрес, телефон». А она лежит и улыбается, глаза такие спокойные, как у ребенка. Тут медсестра подходит и приказывает: «Уходите, пожалуйста». Я ей в ответ: «Извините, мне нужно с Пелагеей Андреевной поговорить». Девушка на меня посмотрела не то с удовольствием, не то с жалостью и сказала: «Больная речь потеряла и вас не узнает». Тут меня аж затрясло. Да нет же, говорю, вовсе нет, смотрите, она улыбается. И насчет способности говорить вы ошибаетесь, только что в «Скорой» она со мной беседовала.
Светлана остановилась, потом закончила:
— А потом врач появился и объяснил, что речь у инсультников не всегда сразу пропадает. Болезнь такая, сначала чуть-чуть долбает, а потом добивает. А улыбка — это «гримаса удара», она почти у каждого больного возникает. Оставалось лишь надеяться, что к ней речь вернется и Пелагея назовет имя своего лучшего друга. Да только она умерла и тайну с собой на тот свет уволокла.
Глава 33
— Значит, документы неизвестно где, — подвела я итог беседы.
— Да, — закивала Света, — и нам теперь всю оставшуюся жизнь придется бояться.
— Чего? — уточнила я.
— Не поняли? — сделала изумленное лицо женщина. — Рано или поздно истории болезней всплывут. Уж наверное, Пелагея рассказала обо всем своему другу!
Павел закрыл лицо руками.
— Я больше не могу! Поверьте, устал так, что и рассказать нельзя. Вы правы, я выдумал проклятие из глупого, тщеславного желания выделиться. Мне так хотелось быть особым, не мальчиком из спецприюта для детей, перенесших стыдное заболевание, а ребенком из уважаемой семьи. А тут — папа и мама дипломаты… дворяне… родовая легенда…