Шопоголик и бэби
Шрифт:
– Сьюзи, спасибо тебе большое, – говорю я. – Все просто замечательно! А моя рамка!
– Удачная получилась, правда? – Сьюзи довольна. – Знаешь, я даже загорелась: буду снова делать рамки на продажу!
– Давно пора! – воодушевляюсь я.
Пока у Сьюзи не появились дети, она разрабатывала дизайн чудесных рамок. Их продавали и в «Либерти», и везде!
– Если Лулу пишет кулинарные книги, почему мне нельзя делать рамки? – продолжает Сьюзи. – Ничего с детьми не случится, если я буду несколько часов в день уделять
Глаза ее становятся тревожными. Во всем виновата эта корова Лулу: пока Сьюзи не познакомилась с ней, она считала себя хорошей матерью.
Так. Время расплаты пришло.
– Сьюзи, у меня тут есть для тебя кое-что… – говорю я, роясь в ящике кухонного стола. – Только обещай, что Лулу ничего не скажешь. И не покажешь. И вообще – никому, ладно?
– Обещаю! – Сьюзи заинтригована. – А что это?
– Вот.
И я вручаю Сьюзи снимок – сделанный издалека, но отчетливый. Из первой папки с досье уцелел только он. На снимке Лулу с семейством. Похоже, Лулу здорово измотана, даже орет на детей. В руках у нее четыре батончика «Марс», которые она раздает, и банки колы, а под мышкой – здоровенный пакет чипсов.
– Не может быть… – в растерянности тянет Сьюзи. – Нет. Это же…
– Ага, шоколадные батончики, – киваю я. – И сырные чипсы.
– И кола! – Сьюзи шумно прыскает и зажимает рот ладонью. – Давно я так не веселилась, Бекки! Но откуда у тебя…
– Не спрашивай. – Не удержавшись, я тоже хихикаю.
– Нет, ну какая же лицемерная корова!
Не стану напоминать, но я всегда твердила,
что Лулу корова. И что у нее видны некрашеные корни. Не хочу показаться стервой.
– Знаешь, она меня уже достала. – Сьюзи качает головой, не сводя глаз со снимка. – Рядом с ней я чувствовала себя неполноценной.
– Сходи-ка ты на ее передачу, – советую я. – И снимок прихвати.
– Ох, Бекки! – хохочет Сьюзи. – Надо же было такое придумать! Нет уж, я уберу его подальше и буду смотреть, когда станет тошно!
В этот миг кухню оглашает звонок телефона, и моя улыбка становится натянутой. А если опять журналисты? Или у Люка плохие новости?
– Слушай, Сьюзи, – самым беззаботным тоном прошу я, – ты не могла бы пока развлечь гостей? А я скоро приду.
– Конечно. – Сьюзи кивает, берет сок и снимок. – Надо спрятать в надежное место…
Дождавшись, когда она уйдет и плотно прикроет дверь, я беру трубку и готовлюсь к самому худшему.
– Алло!
– Привет, Бекки, – слышен знакомый вялый голос. – Это Фабиа.
– Фабиа! – Я вздыхаю с облегчением. – Как вы? Еще раз спасибо, что разрешили нам провести съемку. Фотографы из «Вог» были в восторге! Вы получили цветы?
– О, чудно, – томно тянет она, – да, цветы получила. Знаете, Бекки, я тут узнала, что вы не сможете сразу расплатиться за дом.
Наверное, Люк уже созвонился с агентом. Дурные вести не лежат
– Правильно, – киваю я, стараясь не падать духом. – У нас изменились обстоятельства, но сделку придется отложить всего на пару недель.
– Ага, ага… – Голос Фабии звучит равнодушно. – Вообще-то мы решили продать дом другим покупателям.
Так, только галлюцинаций мне не хватало.
– Другим?
– А разве мы не говорили? Американцам. Они предложили столько же, сколько и вы. Но раньше, так что, строго говоря… – Она умолкает.
– Но вы же… вы приняли наше предложение! Вы сами сказали, что дом останется за нами!
– Ну да. Но те покупатели могут расплатиться быстрее, вот мы и…
От шока у меня кружится голова. Нас облапошили.
– И вы все это время просто держали нас на крючке? – На всякий случай я еще сдерживаюсь.
– Я тут ни при чем, – оправдывается Фабиа. – Это все мой муж. Он привык иметь запасные варианты. Словом, удачи вам в поисках дома…
Нет. Так нельзя. Она не имеет права бросить нас в беде.
– Фабиа, послушайте. – Я вытираю липкое от пота лицо. – Пожалуйста, поймите нас. У нас со дня на день родится ребенок. Нам некуда идти. Наша квартира продана…
– М-м… да? Надеюсь, все уладится. Пока, Бекки.
– А как же сапожки от Арчи Суонна? – в гневе почти кричу я. – Мы же договорились! Отдавайте мне сапог! – Только тут я замечаю, что кричу в пустоту: телефон молчит. Фабии нет дела до меня.
Я кладу трубку. Медленно добредаю до холодильника и прислоняюсь лбом к холодной стали, борюсь с головокружением. У нас больше нет дома нашей мечты. У нас вообще нет дома.
Бросаюсь звонить Люку, но останавливаюсь. Хватит ему неприятностей и без меня.
Через несколько недель мы должны освободить квартиру. Куда же нам деваться?
– Бекки, – в кухню заглядывает смеющаяся Келли, – мы уже расставили свечки на твоем торте. Хочешь не хочешь, а придется тебе задувать их, хоть сегодня и не твой день рождения!
– Точно! – словно очнувшись, говорю я. – Уже иду.
Каким-то чудом мне удается собраться с силами и выйти в гостиную вслед за Келли.
Дэнни и Дженис играют в «угадай детское питание», пробуют и записывают ответы. Мама с Джесс рассматривают снимки детей знаменитостей.
– Это Лурдес! – втолковывает мама. – Джесс, детка, нельзя же быть настолько не от мира сего!
– Свекольное пюре, – со знанием дела определяет Дэнни, проглотив ложку бордового месива. – К нему бы еще стопку водки.
– Бекки! – Мама замечает меня. – Все хорошо, дорогая? Не замучали тебя звонками?
– Да, Бекки, что случилось? – хмурится Сьюзи.
– Просто…
Я вытираю пот, выступивший над верхней губой, и собираюсь с мыслями. Даже не знаю, с чего начать.
«Люк спасает свою компанию. И борется с деньготечением. А еще мы лишились дома».