Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса
Шрифт:
Итак, пари было заключено, Джеймс, как и собирался, приступил к поискам самого лучшего в Эдинбурге гольфиста. К делу подключились эдинбургские кадди и очень скоро выяснили имя нужного человека. Им оказался сапожник по имени Джон Патерсон — по слухам, ему не было равных в городе. В таком составе они и выехали на Лейтские поля — наследник трона и сапожник, оба страстные любители гольфа. За ними последовал весь двор, чтобы болеть за свою команду. История не сохранила подробностей этого выдающегося матча (а очень жаль!). Известно лишь, что шотландцы «успешно провернули дельце», продемонстрировав высокий класс.
Патерсон получил половину призовой суммы и потратил деньги на строительство вышеупомянутого «Голферс-Лэндз», элегантного здания на Кэнонгейт…
Полагаю, было бы неправильно распрощаться с темой гольфа, не процитировав на прощание Смоллетта. Вот отрывок из его романа
Тут же поблизости, на лугу, который называется Линкс, эдинбургские жители забавляются игрою, именуемою гольфом, причем употребляют особые клюшки с роговым наконечником и маленькие упругие кожаные шарики, набитые перьями; они поменьше наших теннисных мячей, но более тверды. По ним они ударяют с такой силой и ловкостью, перегоняя из одной ямки в другую, что мячи летят невероятно далеко. Шотландцы так любят это развлечение, что в погожий день вы можете увидеть множество людей всех сословий, от главного судьи до последнего лавочника, которые с превеликим воодушевлением бегают все вместе за своими мячами.
Показали мне, между прочим, компанию игроков в гольф, из которых самому молодому стукнуло восемьдесят лет. Все эти люди имеют независимое состояние и большую часть столетия забавлялись сей игрой, никогда не чувствуя никакого недомогания или скуки и не ложась спать без того, чтобы не влить в себя полгаллона кларета [18] .
18
Перевод А. Кривцовой.
У меня осталось множество воспоминаний об Эдинбурге. Среди них одно из самых драгоценных — о вечере в старинном доме с высокими потолками. Хозяйка, седовласая дама, проникновенно исполняла песни Западных островов, то есть Гебридов, чьи мелодии хорошо известны стаям тюленей. Запомнился также прием в Королевском Шотландском клубе, где было много разговоров о минувшей войне, об Ипре и Вими. А чего стоила поездка на кладбище в Гленкорс! Только представьте себе: темная безлунная ночь на церковном кладбище, над головой мельтешат летучие мыши, из леса доносится глухое уханье совы. А под ветвями огромного вяза, там, где ручей пересекает дорогу, стоит грустный молодой человек и взывает к духу Роберта Льюиса Стивенсона.
Однако чаще всего я буду вспоминать, как стоял на Замковой скале ранним вечером. Солнце опускалось за горизонт, и мягкие сумерки окутывали город. Я понимал, что день подходит к концу, пора было спускаться вниз, к удобным георгианским улицам. Но мне не хотелось расставаться со Старым Эдинбургом. Будь моя воля, я бы так и остался на этом темном холме, где ветры свистят, как боевые мечи, а ночные тени крадутся по улочкам подобно шайке заговорщиков.
Глава третья
Рослин и графство Файф
Я осматриваю Рослин, перебираюсь в графство Файф, присутствую на похоронах германского флота и продолжаю путешествие: еду сначала в город Эндрю Карнеги, затем в Линлитгоу и дальше к древним стенам Стерлинга, где предаюсь воспоминаниям о королеве.
Я выехал из Эдинбурга, намереваясь пересечь залив и попасть в Файф. Но не успел я отъехать от города и на милю, как вспомнил об одном нереализованном плане. Я же собирался посетить Рослин! По правде говоря, это было лишь одно из 6082 дел, которые я себе предварительно наметил в Эдинбурге и его окрестностях. Наметил, но, к стыду своему, не выполнил. Здесь же ситуация усугублялась еще и тем, что некая знакомая дама взяла с меня клятвенное обещание заехать в Рослин, все осмотреть, а потом на досуге прислать ей подробный отчет или, на худой конец, хотя бы почтовую открытку. Я давно уже заметил, что многие женщины просто обожают отсылать невинных странников-мужчин в обременительные и совершенно необязательные путешествия. Возможно, эта малоприятная привычка сохранилась еще со времен средневековья, когда у прекрасной дамы не было иного способа отделаться от назойливого ухажера, кроме как отправить его в далекие (и опасные!) края — якобы на поиски какой-то невероятной (но очень нужной!) вещи.
Я мог брюзжать, сколько душе угодно, но обещания следует выполнять. Тем более данные прекрасной даме — нельзя же обманывать их ожидания. Тяжко вздохнув, я повернул на юг и довольно скоро достиг Рослина.
Поднявшись на высокий утес, громоздившийся над заросшим лесом ущельем, я некоторое время разглядывал то, что осталось от средневекового замка. Затем прошел по подъемному мосту (то есть, я хочу сказать, некогда подъемному — сейчас-то мост был опущен и навечно врос в землю) и очутился на территории замка. Навстречу мне вышел мужчина, который с ходу предложил арендовать утес вместе с замком за смешную сумму в 120 фунтов в год. Идея показалась мне заманчивой. Даже второразрядная квартирка в Кенсингтоне стоила дороже! Представляете, за эти деньги я мог бы круглогодично жить на вершине утеса и посылать друзьям письма на почтовой бумаге с гербом Рослинского замка. Причем непременно позаботился бы, чтобы название замка писалось на старый манер — «Rosslyn»! Мой собеседник сообщил, что в здании имеется ванная (с холодной и горячей водой), четыре спальни и столовая, чьи окна выходят прямо на живописное ущелье. Среди дополнительных достоинств замка числился призрак «Прекрасной Розамунды, Белой Дамы Рослина», который в последнее время, увы, что-то давно не показывался!
Я часто размышлял, пытаясь понять, какой смысл «Дик Терпин и компания» вкладывали в выражение «идеальное жилище для джентльмена-литератора». Я бы предложил в качестве такового жилища заложенную-перезаложенную квартирку с видом на мыловаренный завод. Именно там упомянутый «джентльмен-литератор» будет творить наиболее эффективно, ибо, по моему твердому убеждению, лучшие подруги творчества — это нужда, дискомфорт и вечно недовольная жена «в обносках». Однако агенты по продаже недвижимости, очевидно, ссылаясь на пример «Терпения» [19] , решили сделать из всякого Банторна извечную жертву ветхих домиков, полуразрушенных амбаров, конюшен — короче, всей той сельской экзотики, в которой слишком много «романтики», чтобы селить туда нормальных людей. Я так понимаю, что Рослин как нельзя лучше подходит под эту категорию. Пожалуй, лондонский агент в приступе лирического настроения объявил бы это место приютом для любого вида вдохновения. А призрак Прекрасной Розамунды проходил бы у него по статье «дополнительная прибыль».
19
«Терпение, или Невеста Банторна» — комическая опера У. Гилберта и А. Салливана. — Примеч. перев.
Как ни странно, но на сей раз агент оказался бы прав! Рослин видится мне идеальным местом для создания юмористического романа. Заключенный в одну из замковых темниц «джентльмен-литератор» стал бы искать утешения в образе вудхаузовского героя. Или же — если бы ему пришлось трудиться в камере пыток, вырубленной в скале еще во времена Роберта Брюса, — он мог бы написать разухабистое обозрение.
Однако, несомненно, самой большой приманкой для вечно нищего «джентльмена-литератора» стала бы легенда о многомиллионном сокровище, захороненном где-то в подземном склепе. Легенда гласит, будто точное место знала лишь хозяйка дома Сент-Клэров, но, к сожалению, она унесла эту тайну с собой в могилу. Однако говорят, что, если громко протрубить в трубы на верхнем этаже — действительно громко, чтобы было слышно в подземельях, — то призрак покойницы восстанет и приведет вас к спрятанному кладу. А кто, как не «джентльмен-литератор» — который постоянно трубит в свои трубы, то бишь хвастается — способен на подобный подвиг!
Древний обеденный зал украшает герб того самого Сент-Клэра, который в 1580 году восстановил замок. Из окон спален открывается вид на живописную башню, подпорченную в 1650 году пушками Монка. А под замком, в глубине скалы, расположилась целая сеть подземных переходов и сумрачных пещер, которые освещаются лишь крохотными отверстиями размером с человеческий кулак. Поселись я в Рослине, то непременно устраивал бы там званые приемы. Представьте себе вечеринку, на которой вместо оркестра звучит капель подземных вод! Подобному приему позавидовала бы любая хозяйка салона из аристократического Мэйфера.
Нынешний арендатор замка, в чьи обязанности входило показывать гостям дом, показался мне самым лучшим гидом в Шотландии. Он знал о Рослине буквально все, к тому же излагал столь живо и образно, что вы вместе с ним переносились в далекие мятежные времена, когда хозяевам замка приходилось отражать нападения врагов. Его красочный взволнованный рассказ породил в моем мозгу необычные картины: вот я, орудуя деревянным брусом, отпихиваю от бруствера приставную лестницу. А теперь, склонившись, наблюдаю, как тело поверженного врага, крутясь и переворачиваясь, падает в пропасть. Один вопрос не давал мне покоя.