Шоу Шанс. Императрица
Шрифт:
Алиса сидела по-турецки на каменном полу сферы, которая летела, пожирая пространство, под маскировочным флером, невидимая и неуловимая. Девушка говорила. Спокойно, подробно, грамотно. Она и впрямь была хорошо подготовлена. Вот ведь… У одной мечта — выйти замуж за владельца яхты, а у другой — угнать яхту. Женщины — кто их поймет, тот станет властелином мира.
…Они закончили поздно, но результат радовал. Пол был отчищен до скрипа, все пятна со стенной обивки удалены, стекла были прозрачны до такой степени, что окна казались открытыми. Зеркала сверкали бриллиантами. Все испорченные лампы Оля лично заменила на новые, шторы обработала химсоставом, придав блеска.
Уработалась, как ломовая лошадь. Девчонки выглядели не лучше, но все улыбались. Они старались, выигрывали конкурс. Если б они знали!
Мещерская еще раз удовлетворенно оглядела «поле битвы за чистоту» и закрыла двери на ключ. Все что могла, она сделала. Теперь ход Олега.
Оля уже ехала домой монорельсом, когда на «объекте» бесшумно повернулся ключ, двери в зал приоткрылись, пропуская двух красивых, высоких девушек в брендовых платьях с большим пластиковым пакетом и маленьким рюкзачком. Девушки действовали очень слаженно, словно все отрепетировали заранее. Взяв по баллончику, они устремились вглубь зала, распыляя грязную воду на окна, стены и шторы. Покончив с этим, они выволокли припасенный мешок и, вывернув его, быстро разбросали по углам мусор. В качестве последнего штриха, разбили на лестнице пару бокалов и, влепив ладонь в ладонь, просочились назад, в темноту коридоров.
Камера бесстрастно зафиксировала все. Но ночных диверсанток это совсем не беспокоило. Соперница уверенно лидировала и должна была неизбежно получить награду — руку Ярослава, пиар на самом рейтинговом канале и чертову кучу денег. Пришла пора «грязных» игр.
— Явная подстава, — коротко стриженный мужчина за монитором не выдержал и несолидно хихикнул, — дают, девки! Завтра, опять рейтинги взлетят до небес.
— Архивируй, — распорядился один из «альбатросов», — гриф ДСП до субботы.
— Серьезно?
— Серьезнее некуда, — ответил альбатрос, кивком подтверждая приказ, — под мою ответственность.
Услышав доклад, Артур скривился.
— Я решил — отличный шанс вывести Мещерскую не вызывая подозрений у Него, — пояснил парень, — До финала тянуть неразумно, Он может выбрать сам. Так что я взял на себя смелость…
— Не вовремя, — пояснил Артур, — не все готово. И у Берсеньева с испытаниями какая-то лажа.
— Можно переиграть. Я распорядился только закрыть файл, не стереть.
Артур промокнул лысину бумажной салфеткой, проклиная жару и невозможность вот прямо сейчас свалить к океану.
— Попробуем потянуть время, — решил он, — ну, там, правила… файлы пропали… Мне вас учить врать?
— Да мы умеем, Артур Геннадьевич, — усмехнулся альбатрос, — сколько нужно времени?
— Оптимально — 48 часов.
— Это будет трудно.
— Ну, тогда хотя бы сутки. Поеду, дерну Берсеньева, что-то они там совсем расслабились.
— Сутки будут.
Слегка успокоенный этим обещанием, Артур вошел в лифт, и нажал кнопку верхнего этажа, на ходу отдавая распоряжение готовить коптер.
На самом деле никаких суток у них не было, и быть не могло, не было даже часа. Потому что в игру вступила третья сила, которую Артур в последнее время слегка упустил из виду. Часы отсчитывали последние более-менее спокойные секунды, и когда министр собирался спрятать наладонник в карман, в них как раз упала последняя песчинка.
Комп завибрировал и, взглянув на номер, вернее, на его отсутствие, Маркович выругался. Но ответил. Этому человеку министр безопасности уже научился доверять и знал, что просто так, по пустякам, Оля его дергать не будет.
— Я слушаю, — бросил он, — если ты об этой подставе с конкурсом, так я распорядился потянуть время…
— Значит, кто-то решил сыграть на опережение, — послышался из трубки глухой, но абсолютно спокойный голос девушки, — я как раз смотрю в окно. Коптер техподдержки минуту назад приземлился на нашу крышу. Полагаю, это за мной.
— Беги! — распорядился Артур, — немедленно!
— Боюсь, уже не успею. Обе лестницы и лифт под наблюдением.
Артур на мгновение прикрыл глаза. Демаскировать заговор раньше времени не хотелось, это бы означало неминуемый провал, расследование и, скорее всего, смерть для него и десятков верных людей по всей Славии. Но приносить в жертву Ольгу было тем более нельзя. Если он прав, а Артур, наблюдая за девушкой, все больше склонялся к этому, она — последняя надежда этой невезучей страны. Любой ценой нужно ее спасти и спрятать.
Черт возьми! Насколько легче все было бы, прими она его предложение на счет полумиллиона имперских кредитов и согласись укрыться где-нибудь в Лейбе или Миисаре. В какой-нибудь глуши, где наладонник берет только с усилителем, а про магнитную сеть даже не слышали и до сих пор ездят, как лохи, на водороде.
— Не сопротивляйся. Мы тебя отобьем по дороге, — он принял решение, которое, скорее всего, в ближайшее время будет стоить ему жизни, и отчего-то сразу полегчало. Вряд ли смерть искупит все грехи, но какую-то часть точно спишет. Может и не маленькую.
— Нет, — Ольгин голос прозвучал неожиданно властно. Так она с ним не разговаривала. Пожалуй, так с ним никто не разговаривал. За исключением Его.
— Не дури! — начал, было, Артур, но Мещерская перебила:
— Девушки живы?
— Пока да…
— И будут живы еще несколько месяцев. Я правильно понимаю?
Артур похолодел. В такие подробности он Ольгу посвящать не собирался, по крайней мере, не сейчас.
— Убивать меня пока не будут. А дальше — запомните имя: Олег Швец. Все, в дверь звонят, иду открывать.
— Оля! — позвал Артур и, неожиданно для себя с чувством сказал, — помоги тебе Бог!
Через полминуты коптер стартовал с крыши ее дома. В общей квартире остались ничего не помнящие соседи, и почти совсем прирученная мышь Клава.
Ольга поднялась на борт в уже знакомой джинсовой юбке с заплатками и белой майке. Вот только украшения на этот раз были другие. Десять цепочек разной длины с одинаковыми серыми цилиндриками.
Коптер, не набирая большой высоты, шел над городом на очень приличной скорости. Девушка смотрела в окно, разглядывая крыши Столицы: плоские, скошенные, сферические. Она полюбила их с самого детства, еще до знакомства с руферами, до увлечения журналистикой, до всего. Можно сказать: вначале была крыша. На которую шестилетняя девчонка вылезала совершенно самостоятельно из окна четырехэтажного дома, помеси коттеджа с бараком, вылезала безо всякой страховки, используя лишь свои тощие руки и ноги, обезьянью ловкость и абсолютное отсутствие страха перед высотой. Дом располагался на высоком холме, и в хорошую погоду оттуда было видно окрестности далеко-далеко. Девочка частенько просиживала на крыше почти до самого рассвета. Тогда она и научилась мало спать и много думать.