Шпион, которого я убила
Шрифт:
Надежда думала минуты две. Ей очень хотелось оказаться в тишине и чистоте квартиры помрежа, но вести туда Марата?..
– Комната четырнадцать метров тебя устроит?
– Ты сильно преувеличиваешь мои размеры! Я вполне могу выспаться на четырех квадратных метрах.
– Ладно. Поехали, – понуро согласилась Надежда, вспоминая, есть ли у нее дома чистое постельное белье.
– Чую, чую стойкий дух коммунального жилья! – закричал Марат, как только они открыли
– Тише! – Надежда даже присела от неожиданности.
– Почему? Кто-то спит в такую рань? Всего лишь полдвенадцатого!
– Да нет же! Потому что никто не спит! Не надо привлекать внимания.
– А так нечестно. Я – высокий, красивый, добрый и голодный. Почему я не могу привлечь внимание? Я же просто находка для одинокой женщины.
– Не сюда! – оттащив Марата за куртку, Надежда толчком указала ему на другую дверь, быстро отперла ее и подтолкнула мужчину в комнату. – Я думала, что ты хочешь спать, а не есть!
– Я всегда хочу есть. Где тут кухня?
– Не надо, – испугалась Надежда. – У меня и холодильник пустой!
– Холодильники не ем, – подмигнул Марат, уже выходя, – сиди спокойно и не дергайся. Я все сделаю сам!
Он нашел кухню по свету. Пробираясь в длинном коридоре, громко пел. В кухне быстро раскрыл створки всех полок, осмотрел, встряхивая, закупоренные банки, а в сахарницу на столе залез пальцем.
– Какой мужчина! – В дверях, покачивая бигудями, образовалась женщина почтенного возраста.
– Какой-какой… Голодный! – Марат, не обращая на нее внимания, открыл один холодильник, потом другой. Встряхнул пакеты с молоком.
– У Надежды пусто, тут вам не повезло. А у меня супчик есть грибной.
– Грибы не ем. – Марат стал спешить. Холодный супчик на плите он помешал половником. Огляделся.
– А я ем все! – Покачиваясь, в кухню вошел опухший невысокий толстяк.
– Хорошо, что у девочки наконец появилось что-то серьезное. – Старуха вытолкала толстяка и поспешно закрыла дверь. Толстяк корчил рожи за дверью, расплющивая красный нос и губы о стекло и барабаня в него пальцами.
– Неужели ничего съедобного? – бормотал Марат, вываливая теперь из стола посуду и ощупывая его изнутри.
– Я ведь уже стала беспокоиться, – доверительно сообщила соседка. – Сейчас такое время, понимаете, когда молодежь сбивается с правильного пути не по собственной безалаберности, хотя, конечно, и поэтому… А в большинстве просто следуя моде!
– Что вы говорите!..
– Ну да. Эти балерины, они же все лесбиянки! – соседка перешла на шепот. – И шастают сюда, и шастают! Молодой человек, – озаботилась она, наблюдая, как Марат залез под раковину и обследует там чистящие средства, – если уж такие проблемы с желудком, так и быть, я сварю вам яйцо!
– Спасибо, – Марат встал с колен и огляделся, –
– Цветок?!
– Ну да. В горшке, например?
– Что вы. В прошлом году у нее здесь в квартире потерялась черепаха. Скажу вам по секрету, черепаха заползла зимой ко мне в комнату и застряла там за батареей. Я не стала ничего говорить Надежде, куда ей следить за животным или цветком! Летом черепаха оттуда выпала и спряталась где-то в неизвестном месте. Может, заползет опять за батарею, когда затопят.
Марат присел, ощупал кухонную батарею снизу, потом внимательно осмотрел всю чугунную гармошку.
– Пожалуй, – задумчиво покивал он головой, – я запрусь в ванной минут на пятнадцать.
Послушав у дверей ванной минуты три, соседка на цыпочках пробежала по коридору, ворвалась к Надежде, быстро закрыла дверь и подперла ее собой.
– Надежда! – торжественно заявила она. – Ты жизни не знаешь, я понимаю, от него не отвести глаз – красавец, но он мент!
Опешившая Надежда села на тахту с ворохом грязного белья в руках.
– Поверь, я на свете пожила, многое повидала. Сколько, ты думаешь, мне лет?
– Милена, вы себя хорошо чувствуете?
– Прекрасно! Мне семьдесят лет! Почти.
– Ну что вы, Милена, а выглядите на шестьдесят девять…
– Здоровое чувство юмора – признак ума. Твой гость только что обыскал кухню, теперь потрошит в ванной коробки со стиральным порошком и роется в моем замоченном белье!
– Бред…
– Моего мужа, царство ему небесное, он был старше меня, расстреляли энкаведисты, уж я-то обысков в своей молодости накушалась, поверь. Он – мент!
– Марат – осветитель в нашем театре. Милена, вы никогда не рассказывали…
– Не отвлекайся! Может быть, он и осветитель, а все равно мент!
– Милена!..
– Докажу, не сомневайся. Что это тут у тебя? – Палец с длинным наманикюренным ногтем указывает на подоконник.
– Затрапезус уныниус, – автоматически отвечает Надежда, потом шумно выдыхает воздух и бросает ворох белья на пол. – Черт возьми, это цветок, восковой плющ, это зеркало, это…
– Ставлю пятьдесят на то, что твой красавец уронит горшок с цветком на пол!
– Зачем?
– Чтобы посмотреть, нет ли чего в земле! Я же тебе говорю, – Милена прислушалась и перешла на шепот, – он обыскивает все то, что, по его мнению, здесь плохо обыскала команда гэбистов в среду! Может, он его и не уронит, – Милена подходит к окну и рассматривает горшок с плющом, ковыряет землю под полусгнившим окурком, – но обязательно покопается! Он только что спрашивал, не отдавала ли ты мне на хранение цветок!
– Я ничего не понимаю, но все равно спасибо.
– Надежда!