Шпион, который ее убил
Шрифт:
– Подойдите, пожалуйста, ближе, – доброжелательно сказала Морталюк, сопровождая приглашение манящим движением пальца. – Сколько вам лет?
– Двадцать семь, – ответил Бондарь, делая два шага вперед.
В его серо-голубых глазах не промелькнуло ни тени смущения, когда Щусевич поспешил уличить его во лжи:
– Неправда! Вам уже за тридцать, Евгений Николаевич!
– Зачем спрашиваете, если знаете? – Бондарь пожал плечами.
– Откуда вам известно, что мы знаем, а что нет? – запальчиво спросил Щусевич. Внешне напоминая жуткого монстра, он вел себя как мальчишка.
Бондарь
– У вас ведь не какая-нибудь шарашкина контора, а солидная фирма. Без тщательной проверки вы даже шофера на работу не принимаете, не то что сотрудников секьюрити.
– Наводили справки? – полюбопытствовала Морталюк.
– Так же, как и вы, – невозмутимо ответил Бондарь.
– По своим фээсбэшным каналам?
– По своим бывшим фээсбэшным каналам.
– И много удалось накопать?
– Достаточно, чтобы убедиться, что вы мне подходите.
– Ого! – вскричал ерзающий в кресле Щусевич. – Мы ему подходим, ты слышала, Марго? А он нам?
– Полагаю, что да, – сказал Бондарь. – Вам нужен хороший специалист с соответствующими навыками и опытом.
– А вам? – осведомилась Морталюк. – Что вам нужно, Евгений Николаевич?
– Хороший и стабильный заработок, Маргарита Марковна. Причем очень хороший. – Бондарь позволил себе полуулыбку, однако его подбородок, помеченный горизонтальным шрамом, оставался надменно приподнятым, а глаза не излучали ничего, кроме арктического холода. – Дело в том, что я не собираюсь работать на кого-либо до старости. Год, от силы два. За это время я должен скопить достаточно денег, чтобы больше никогда не наниматься на службу.
– Вы не любите работать? – изобразила удивление Морталюк.
– Не больше, чем любой из присутствующих, – уклончиво ответил Бондарь.
– Мне не нужны лентяи.
– Не думаю, что в этой комнате есть хотя бы один лентяй.
– Ого! – повторился Щусевич.
– Вы держитесь слишком самоуверенно, – заметила Морталюк. – Не боитесь, что наше собеседование закончится прямо сейчас?
– Нет, – просто ответил Бондарь. – У меня много других вариантов.
– У нас тоже, – вставил Щусевич.
– Вы даже представить себе не можете, сколько отставных офицеров претендуют на тепленькое местечко, – поддержала помощника Морталюк. – Из разведки, из спецподразделений, из вашей конторы. Государство вас не ценит по достоинству. Оно бросило вас на произвол судьбы.
– Государству виднее, – пожал плечами Бондарь.
– С вашим послужным списком, – продолжала Морталюк, – вы могли бы сделать блестящую карьеру…
– Где угодно, кроме этой богом проклятой страны, – квакнул Щусевич.
– Я не карьерист, – сказал Бондарь. – Прежде у меня имелись кое-какие идеалы и принципы, но к настоящему моменту они отброшены за ненадобностью. Можете считать меня прагматиком и циником, меня это не колышет. Я хочу обеспеченной жизни. Любой ценой.
– Отрадно слышать, – улыбнулась Морталюк. – Но я тоже прагматик и циник, поэтому плачу деньги только за то, что того стоит. Что вы умеете, Евгений Николаевич?
– Все, что должен уметь сотрудник контрразведки ФСБ, – ответил Бондарь. – Поверьте на слово, Маргарита Марковна, этого более чем достаточно.
– Я
– Разумно.
– Конечно, – чопорно произнесла Морталюк. – Если вы наводили обо мне справки, то должны знать, что я всегда поступаю разумно. – Она задумчиво посмотрела на хрустальный мундштук, который вертела в пальцах. – Поэтому мы поступим следующим образом. Сейчас я позову сюда своих секьюрити и велю им выдворить вас отсюда. – Взгляд Морталюк преисполнился издевки. – Очутившись за порогом, вы больше никогда его не переступите, Евгений Николаевич. Таким образом, дальнейшее зависит от вас. Проявите себя с лучшей стороны.
– А мы поглядим, какой вы секретный агент, – подал реплику Щусевич. – Гонор и профессионализм – совершенно разные понятия.
– Это вы верно подметили. – Голос Бондаря звучал подчеркнуто ровно. – Терпеть не могу гонористых.
Судя по всему, он был готов добавить к сказанному еще пару слов, но тут Морталюк нажала специальную кнопку вызова на своем телефоне. Дверь распахнулась. Разговоры закончились.
Шахов и Добрынин проработали в охране Морталюк достаточно долго, чтобы относиться к своим обязанностям с полной ответственностью. Оба поддерживали отличную физическую форму, постоянно практиковались в стрельбе и рукопашном бое, почти не употребляли спиртного и приучились держать язык за зубами, а зубы – крепко сжатыми.
Шахов был года на четыре старше напарника и несколько грузноват, но ни помолодеть, ни сбросить лишний вес у него не получалось. Порой он задумывался о том, чем станет заниматься, когда окончательно постареет и обрюзгнет, но никаких блестящих перспектив перед ним не открывалось. Из-за этого Шахов был человеком раздражительным и желчным, но случались моменты, когда он разительно преображался. Перехватив многозначительный хозяйский взгляд, устремленный на Бондаря, он моментально повеселел. Не так давно ему случилось вывихнуть плечевой сустав одному назойливому репортеру, и воспоминания о том, как визжал этот болван, были Шахову все равно что бальзам на душу.
– Выведите его отсюда, да не церемоньтесь, – распорядилась Морталюк, указав мундштуком на Бондаря. – Станет сопротивляться, калечьте.
«Йес, мэм», – ответил мысленно Добрынин, вынимая из уха проводок телесного цвета.
– Сделаем, – солидно произнес он вслух.
Его тайной страстью были боевики, любые боевики, хоть иностранные, хоть отечественные, хотя, конечно, голливудская продукция нравилась Добрынину больше. Он был готов смотреть кино сутками напролет, методично перемалывая челюстями орешки, чипсы или ржаные сухарики. Невольно подражая своим героям, Добрынин приучился отвечать на вопросы коротко и односложно, а сам вопросов никому не задавал, поскольку ничто его, собственно, и не интересовало. Подружки говорили Добрынину, что он немного похож на Нео из «Матрицы», но дело было не столько во внешнем сходстве, сколько во внутреннем. Добрынинская душа обладала отзывчивостью мороженого хека, и взгляд его глаз был соответствующим. Если бы Бондарю захотелось посмотреть в эти глаза, он не прочел бы там ничего, кроме бесстрастной готовности выполнять любые хозяйские приказы.