Шпион номер раз
Шрифт:
Заезжал я и на Честер Террас, что у Риджент-парка. Заходил в тот самый «Нэш-хаус» за номером 3, где Валери Хобсон принимала Евгения Иванова, а Джон Профьюмо — Кристину Килер. Тогда, летом 1993 года, этот дом был пуст. И терпеливо ждал нового хозяина.
На этот раз компания по продаже недвижимости «Ди-Ти-Зет Резиденшиал», точнее руководство ее отделения на Мэйфере, обещало мне визит по еще одному знаменитому лондонскому адресу. Возможно, самому скандальному из всех известных. Миллиардер Поль Гетти, о знакомстве с которым Евгения Иванова уже рассказано выше, в свое время обозначил этот адрес так: «Лондон, номер 1».
Первый
Так уж получилось, что Евгений Иванов неожиданно стал совладельцем ее тайны, не раскрытой до сих пор. Тайна эта была неразрывно связана с «лондонским домом номер один», где произошли события, поставившие под угрозу авторитет и доброе имя многих видных британских деятелей, в том числе министра обороны страны Дункана Сандса.
Шумный скандал вокруг событий в «лондонском доме номер один» разгорелся в марте 1963 года вскоре после отъезда Евгения Иванова из Лондона.
В сентябре 2000 года этот дом выставили на продажу. Представившись «новым русским» сотрудникам агентства по продаже недвижимости, можно было без особого труда попасть в него, а значит — познакомиться с домом, в котором происходили, возможно, самые удивительные события в жизни многих весьма именитых англичан.
Среди посетителей «лондонского дома номер один» и любовников герцогини Аргилльской было немало знаменитостей. Сюда не раз заходил «дядя Дикки» — лорд Маунтбаттен, его протеже — принц Филипп, кузен Филиппа — маркиз Милфорд-Хеван. Сюда любили приходить британский премьер-министр сэр Энтони Иден, мультимиллиардеры грек Аристотель Онассис и американский нефтепромышленник Пол Гетти. Хозяйка всегда была рада принимать здесь представителей артистической богемы, а также многих знаменитых жрецов любви, повес и жигало послевоенных лет. В сексуальных удовольствиях герцогиня никак не могла себе отказать.
Ровно в десять утра я подъехал к дому номер 48 на Аппа Гроувенор-стрит. Миловидная дама из агентства «Ди-Ти-Зет Резиденшиал» уже поджидала меня у входа.
— Обратите внимание на фасад здания, — начала она с места в карьер, позабыв вопреки хваленому британскому воспитанию даже поприветствовать клиента, — перед вами типичный пример архитектуры эпохи английского короля Георга I.
Это вступление показалось мне невежливым, и я рискнул пойти на дерзость. Не проронив ни слова приветствия, я тут же издевательским тоном спросил:
— Вы считаете Георга I английским королем, мадам?
— Меня зовут мисс Бейтс, — получил я ответ от своего недовольного гида.
Мисс, будучи патриоткой своей страны, не на шутку оскорбилась, хотя и постаралась ничем не выдать своего раздражения.
— А вы что же, полагаете иначе, мистер Соколофф? — спросила она, делая акцент на первом слоге и с двумя «эф» на конце выговаривая мою фамилию. Звучало занятно.
— Полагаю, — с показной серьезностью заметил я и пояснил: — Король, который всю свою жизнь отсутствует в стране, вряд ли может быть назван ее монархом. На худой случай — «королем в изгнании». Хотя Георга никто из страны в Германию не изгонял. Он сам, кажется, предпочел Лондону Ганновер, построенный
— Ну что ж, сэр, если вам столь мила наша история, то вам будет небезынтересно узнать, что этот дом был построен в 1725 году архитектором графом Стеар. Во владение отца герцогини Аргилльской, шотландского текстильного магната Джорджа Хея Вигэма, он перешел два столетия спустя.
Мы вошли в дом. Высокие потолки, огромные окна и мраморный пол поражали воображение.
— Дизайном интерьера дома занималась супруга английского писателя Сомерсета Моэма Сайри, — заметила мисс Бейтс. — Вы, надеюсь, не будете оспаривать его принадлежность к английской литературе?
— Как можно?! — театрально возмутился я. — В этом году ведь отмечается 35-летие его смерти. Замечательный был прозаик. Правда, мне доводилось слышать, что он шпионил против России во время Первой мировой войны. А ведь мы, кажется, были тогда союзниками. А это уже несколько иная профессия, не правда ли?
После этого замечания мисс Бейтс, видимо, окончательно убедилась в том, что имеет дело с воинствующим англофобом, и перешла на сугубо официальный тон.
— Этот дом оценен в три миллиона фунтов стерлингов, — строго выговорила она. — Если вы собираетесь его приобрести, советую поспешить. Желающих много. Через пять минут приедет еще один покупатель. Поторопитесь с осмотром.
Я прошел в просторную гостиную первого этажа. Из окон открывался прекрасный вид на расположенное через дорогу здание посольства США. «Неплохое местечко для наблюдения за “янки”, — подумалось мне. — Почему бы нашей Службе внешней разведки через подставных лиц, конечно, не приобрести этот кусочек лондонской недвижимости? Было бы неплохо. Впрочем, бюджет СВР вряд ли потянет такое приобретение в нынешние времена»…
Досужие рассуждения про себя на тему шпионажа прервал голос мисс Бейтс:
— Не желаете подняться наверх?
Массивная винтовая лестница из холла вела на верхние этажи «лондонского дома номер один». Здесь располагалась огромная по площади столовая с тем же, что и внизу, мраморным полом. В углу находился камин, украшенный деревянной резьбой (куда смотрит противопожарная служба британской столицы — непонятно). Французские окна столовой выходили в сад, расположенный на заднем дворе дома.
Этажом выше разместилась шикарная спальня с многочисленными встроенными в стены шкафами и поражающая своими размерами ванная комната, вся в зеркалах и голубом кафеле, обрамлявшем небольшой бассейн и ванну. В ванной комнате я задержался подольше. Именно в ней происходили скандальные события, о которых пойдет речь ниже.
— В доме есть еще три спальни, кухня, комнаты для прислуги и кладовая, — заметила напоследок мисс Бейтс, провожая меня к выходу и завершая тем самым осмотр дома.
На крыльце нас встретил очередной потенциальный покупатель недвижимости. Чтобы как-то сгладить имевший место конфликт и посодействовать выгодной продаже дома, я во всеуслышание заявил мисс Бейтс:
— Дом мне понравился. Я готов его купить за три миллиона двести тысяч фунтов стерлингов.
Произнося эти слова со значением и достоинством, я, естественно, предназначал их для сурового джентльмена, ожидавшего моего ухода, чтобы осмотреть дом. Отвернувшись от него и протянув на прощание мисс Бейтс руку, я сказал ей на ушко: