Шпион по найму

Скворцов Валериан

Он включил подсветку огромного аквариума, пиритскую копию лохусальского. Внутри в виде моделей ждали сигнала к движению «Икс-пять», два катера береговой стражи и ещё два — тургеневский с Бахметьевым и какими-то фигурками неизвестной принадлежности с Вячеславом Вячеславовичем, лефортовским сидельцем и их сопровождением. Приходилось удивляться, когда эти модели успели изготовить.

Шлайн засеменил вдоль осветившихся стеклянных стенок, чтобы поближе рассмотреть проблесковый зеленый огонек на мысе острова, поставленного в середине аквариума. Огонек означал

место обмена, которое, оказывается, Дубровину и Шлайну ещё только предстояло узнать от посредников из «Экзобанка» через три часа…

— Западная стрелка мыса Сырве на острове Сааремаа, — сказал Ге-Пе, смакуя произведенный эффект.

И добавил, повернувшись ко мне:

— Теперь информация специально для вас, господин Шемякин. Присмотритесь к катеру с заложником…

Заложников, судя по куколкам в наручниках и с повязками на глазах, было двое. Один выкрашен в черный цвет, второй — в красный. На спинах поставлены фломастером вопросительные знаки с надписями «Или — или».

— Второй кукленок — это вы, господин Шемякин. Господин Дубровин предложил мне уговорить Тургенева принять вас в обмен на генерала Бахметьева. Без изменения суммы депозита в «Экзобанке». Вам понятно, почему? Чико интересуют только деньги. Дубровина только Бахметьев. Вы не интересуете никого. Вас не стали бы вызволять в обмен на Вячеслава. Дубровин оставил бы Вячеслава себе и спас бы его репутацию. А вас забыли бы у Чико… Как мусор для выброса на помойку. Там ваше и место!

Вот, оказывается, почему Прока просился на мою сторону! Спеленать или усыпить по сигналу.

— Импровизация, — сказал я.

— Что? — переспросил Ге-Пе.

— Так, к слову… Ничего нового. Господа Шлайн и Дубровин обсуждали со мной возможность такого варианта. На макете все правильно с этой точки зрения, — солгал я, чтобы не потерять, как говорят на Востоке, лицо. Иначе выходило, что меня за моей же спиной продавали свои. Они, конечно, и продавали. Но мне хотелось, чтобы внешне, для чужих хотя бы, это выглядело нашей общей хитростью. Чтобы Шлайн и Дубровин не предстали подонками, а я сущим простофилей.

— Значит, господа Шлайн и Дубровин обманывали не вас, а меня?! заорал Ге-Пе, разворачивая свою тушу в их сторону.

— Благородно, очень, — сказал Шлайн.

Я сделал ему полупоклон. Желваки на скулах Ефима шевелили дужки очков. Он в упор смотрел на Дубровина. Вот она, их контора в действии, подумал я. Правая рука предает левую.

— Ладно, хорошо же, ладно, хорошо же, — пробубнил Ге-Пе и выбежал из залы.

— Благородно, очень, — повторил Шлайн. — И ловко.

Дубровин рассматривал устройство аквариумного компрессора и управление магнитами.

Я молчал.

— И вы ему поверили? — спросил меня Дубровин.

— Поверил. Потому что он потерял огромные деньги, может, и все его дело теперь погибло. Он потерял веру в ваши обещания. Что вы за люди, а? сказал я. — Ну, что вы за люди? Откуда порода ваша взялась, а?

Шлайн побежал вокруг аквариума. Я до такой степени кипел мелковатой злобностью, что чуть не подставил ему ножку.

—

У вас ведь есть какой-то свой план, господин Шемякин? — спросил Дубровин официальным тоном.

Я посмотрел на Ефима. Он понял и кивком дал согласие.

— Есть. Я хочу обсудить его лично с моим оператором.

Дубровин посмотрел на часы, двинулся к выходу.

И в это время ворвался с початой бутылкой коньяка Ге-Пе.

— Ладно, ладно! — проорал он. — Ладно! Толстый — дерьмо! Толстый никто! С ним так и нужно поступать! Кинуть запросто! Толстый — никто! Ату! Лажай его! Обувай!

В дверях с каменными лицами грудилась его братва в кожаных куртках. Пять или шесть человек. Это не было истерикой, блатным спектаклем. Начиналась увертюра для разогрева перед разборкой.

Дубровин уставился на них. Шлайн в задумчивости трусил вокруг аквариума.

— Да заткнись ты, твое превосходительство! — крикнул и я. — И без того тошно!

— А-а-а, — вдруг перешел на шепот Ге-Пе. — Смотрите-ка… Как поднасрали! Не перешагнешь! Транспортник Рауля замазали заложником… Ангар в Лохусалу засветили. Меня выставили треплом перед местным начальством… Это ведь я сказал им, что Бахметьева подменят на вот этого белогвардейца из-за бугра, они и успокоились. Лажал и их, выходит! Армянина московского разлива, или кто он там, захватили. Его братва решит — я выдал… Корефаны мертвых азериков тоже осерчают! Хана мне… Кругом — ноль!

Я обнял его за толстые плечи. Перехватил руку с занесенной бутылкой, припал к горлышку сам, потом перенес его к расквасившимся от плача губам Ге-Пе. Чтобы на время сбить с толку братву в дверях. Толстяк, навалившись на меня в обнимку, отчего пронзила острая боль в бедре, сосал коньяк, чмокая и всхлипывая, давясь и кашляя.

— Успокойся, твое превосходительство, — шепнул я в волосатое ухо с отвисшей, как у Будды, мочкой. — Успокойся. Все устроится. Даю слово.

Влажные, слезившиеся глазки вдруг взглянули серьезно и холодно.

— Не дури, — сказал я тихо, — не понимаешь, на кого потянуть собрался?

И толкнул его мягко в створчатые двери.

— Поспи, поспи, твое превосходительство, поговорим попозже.

Дубровина в комнате уже не было. Стартер его «Ауди» визгливо крутанулся во дворе.

Теперь Шлайн отрешенно рассматривал устройство аквариума.

— Ефим, — позвал я. — Все идет по плану, ты видишь?

— Вижу, — сказал он мрачно. — Твоя жена звонила. Подтвердилось. Так она сказала.

— Значит, жить не страшно.

— И умирать, я думаю. Живучий, — ответил Ефим. — Снаряжение я подготовил. Стартуем в восемь от лавки Велле. В моей машине — я, ты и Чико. Во второй — Вячеслав Вячеславович, двое москвичей и агент полиции безопасности как наблюдатель. Это их условие… Машина «Экзобанка» присоединится на Пярнуском шоссе… Все ясно? Ночуешь здесь?

— Здесь, — сказал я. — Забери Тургенева. Вызови москвичей к Велле, пусть сторожат они. Это — профессионал. Прока поедет с тобой как конвойный при Чико и дождется москвичей. Потом отошли его сюда, ко мне.