Шпион по призванию
Шрифт:
– Еще одна вещь, мадемуазель, – боюсь, неприятная, но необходимая, если вы хотите избавить ваше лицо от шрамов. Теперь, когда ваши язвы начинают заживать, они будут жестоко зудеть. Чтобы вы не поддались искушению почесать их, придется связать вам руки за спиной.
Атенаис не ответила – она казалась ошеломленной.
Взяв длинную полосу материи, специально приготовленную для этой цели, Роджер обвязал один конец вокруг левого запястья девушки и, протянув второй конец под ее спиной, привязал его к правому запястью. Это давало Атенаис возможность поднимать руки на уровне груди и, как надеялся Роджер, не слишком помешает ее сну.
Пригвоздив матушку Сюффло к полу стальным взглядом, он приказал:
– Не развязывайте эту повязку даже по приказу мадемуазель. Вы должны держать окна открытыми и ни в коем случае не позволять огню погаснуть. Если мадемуазель ночью станет хуже, сразу же пошлите за мной. Сейчас я здесь хозяин, и вы должны меня слушаться. Если будете выполнять мои приказания, я позабочусь, чтобы вас хорошо наградили, но если вы не станете подчиняться, пеняйте на себя.
Глаза Атенаис блеснули, а рот слегка приоткрылся, но она ничего не сказала и лишь чуть склонила голову, когда Роджер с поклоном пожелал ей доброй ночи, прежде чем покинуть комнату.
Поднявшись к себе, Роджер промыл уксусом лицо и руки, прополоскал им горло, разжевал до мякоти головку чеснока и выплюнул остатки. Он ненавидел чеснок, но справедливо считал его природным абсорбентом ядов, помня советы старого Аристотеля Фенелона.
Оказавшись в кровати, где спал многие месяцы, Роджер припомнил свой сон о Джорджине. Он не получил ответ на длинное послание, которое написал ей в прошлом апреле, и его интересовало, была ли она слишком поглощена собственными делами, чтобы продолжать беспокоиться о нем, или же письмо сбилось с пути. Несомненно, мысли о Джорджине явились причиной того, что этой ночью Роджер увидел ее снова.
Она стояла рядом с кроватью, тряся его за плечо и говоря:
– Вставай, Роджер. Вставай немедленно! Маленькая дурочка нуждается в тебе!
Роджер проснулся с сердитым криком:
– Она не маленькая дурочка! Она…
Не договорив, он рассмеялся. Несомненно, Джорджина сочла бы Атенаис глупой, тщеславной и избалованной, но Роджер от этого не стал меньше любить ее и без колебаний воспринял сон как предупреждение.
Часы показывали час ночи. Накинув халат, Роджер спустился этажом ниже и направился в комнату Атенаис. Открыв дверь, он на цыпочках вошел внутрь. Выглянув из-за ширмы, Роджер увидел, что Атенаис спит, слегка посапывая маленьким носом. Но матушка Сюффло также крепко спала; огонь в камине, возле которого она сидела, почти погас, и холодный ночной воздух, проникающий сквозь открытые окна, заставил юношу поежиться.
Роджер мог быть абсолютно безжалостным, если дело касалось интересов его возлюбленной. Приблизившись кошачьей походкой к старой повитухе, он внезапно стиснул ей шею руками так, что она не могла вскрикнуть. Старуха вздрогнула и проснулась. Усилив хватку, Роджер грубо встряхнул ее и, наклонившись, прошипел на ухо:
– Становитесь на колени и разведите огонь. Если бревно упадет и разбудит мадемуазель, я прикажу содрать с вас кожу. А если я приду в следующий раз и снова застану вас спящей, то задушу вас собственными руками.
Роджер знал, что женщина подобного типа, пренебрегающая своими обязанностями, должна ожидать именно таких слов и что лишь подобное обращение способно подействовать на ее пропитанный алкоголем старческий мозг. Увидев, что глаза матушки Сюффло вылезают из орбит, он отпустил ее, и она послушно склонилась перед камином.
Вернувшись в постель, Роджер немного подремал и около четырех часов утра снова спустился в комнату Атенаис. Девушка повернулась на бок и теперь спала беззвучно. Воздух был свежим, но приятно теплым, а старая карга бодрствовала, сидя на стуле. При виде Роджера, она испуганно заморгала, но он только потрепал ее по плечу и вышел на цыпочках.
С четырех до семи Роджер крепко спал и проснулся, только когда ему принесли завтрак. Одевшись, он разыскал старого Альдегонда и настоял, чтобы мажордом проводил его в комнаты прислуги. Роджер обнаружил, что пятнадцать молодых слуг поражены болезнью, но некоторые из старших, уже перенесшие оспу, заботливо ухаживают за ними. «Вполне естественно, – не без цинизма подумал он, – что эти люди охотно помогают друг другу, но легко оставляют хозяйскую дочь на попечение глупой старой повитухи».
Избавившись от беспокойства о больных слугах, Роджер поднялся повидать Атенаис. Она не спала, но при виде его тотчас же закрыла глаза и повернулась к нему спиной, поэтому он воздержался от разговора с ней, а обратился к матушке Сюффло:
– Теперь можете поспать, если хотите, а я буду приходить и поддерживать огонь в камине. – После этого Роджер спустился в библиотеку и стал с нетерпением ждать врача.
Было половина двенадцатого, когда появился доктор Гоне, проехавший верхом десять миль из Монфора. На Роджера он не произвел особого впечатления. Это был хотя и довольно толковый, но обычный старый сельский врач, не скрывавший, что живет за счет лечения крестьян, и не располагавший досугом для знакомства с последними открытиями в области медицины. Он сообщил, что Атенаис начинает поправляться, и, одобрив меры, принятые Роджером, с сомнением покачал головой, глядя на открытые окна.
После его ухода Роджер отправился к конюшням в поисках Шену. Они приветствовали друг друга как старые друзья.
– Слава Богу, что вы приехали к нам, месье Брюк, – с чувством промолвил старший егерь. – Мы попали в скверную передрягу и очень нуждались а человеке, который взял бы на себя ответственность за то, что творится в доме. Я бы сам этим занялся, но терпеть не могу вторгаться на территорию месье Альдегонда. Если я могу вам чем-нибудь помочь, говорите не стесняясь.
– Конечно, можете, – отозвался Роджер. – Я хочу, чтобы вы сразу же отправились верхом в Рен, но прежде распорядились, чтобы за вами следовала карета. Когда доберетесь до Рена, идите к мэтру Леже и попросите его рекомендовать самого лучшего врача в городе. Найдите этого врача и предложите ему любую цену за то, чтобы он приехал сюда вместе с вами и оставался в замке, покуда не выздоровеет мадемуазель Атенаис. Потом отправляйтесь в монастырь сестер милосердия и повидайте настоятельницу. Скажите ей, что прибыли по поручению монсеньера, и попросите прислать с вами самых опытных сестер-сиделок. Привезите в карете врача и монахинь и сделайте все, что от вас зависит, чтобы они были здесь к ночи.
– Все будет выполнено, месье, или я съем собственную бороду, – заявил Шену и пошел искать конюхов.
Остаток дня Роджер лично наблюдал за обслуживанием Атенаис. Она не обращалась к нему ни с единым словом, и он старался не заговаривать с ней. В десять вечера Шену вернулся, отмахав сорок миль в Рен и обратно, и привез с собой моложавого доктора Олье и двух сестер милосердия. Роджер отослал матушку Сюффло, выдав ей луидор, и разместил в доме вновь прибывших. Потом он поднялся к себе и крепко заснул.