Шпион Тамерлана
Шрифт:
– Да что это… – Раничев в ужасе оглянулся, увидев, как, сжимая в руке нож, метнулся к нему Селивон.
Иван, напрягая все силы, вытащил-таки ушибленные крышкой руки и швырнул в лицо кабатчика пыльный, валявшийся на дне сундука мешок.
– Входите, братие! – отплевываясь, негромко позвал тот и, торжествующе улыбаясь, отбросил мешок в сторону.
– Хочешь сказать, Селивон, что я слишком много знал? – поймав взгляд кабатчика, усмехнулся Раничев. – А ведь есть и другая поговорка – куй железо, не отходя от кассы! А вот я сейчас тебя, гад ползучий! На твой-то ножичек у меня, чай, кинжалец найдется. Что глаза выпучил? Давай кричи: хулиганы зрения лишают!
– Входите же! – Увидев появившийся в руке Раничева кинжал, кабатчик
– Идем, – глухо отозвались из-за двери, той самой, что вела на галерею.
В глазах Селивона Натыки вспыхнуло злобное торжество. Иван плотнее сжал кинжал. Дверь медленно отворилась.
– А-а-а… – роняя нож на пол, захлопал глазами кабатчик.
– Что, хочешь спросить – где твои люди? – засмеялся Иван, увидев вошедшего в каморку Ганса Майера, вернее – фон Майера, с мечом, обагренным кровью.
– Слишком уж их там много скопилось, – кивнув на галерею, виновато улыбнулся он. – Пришлось поуменьшить.
– А монах? – поинтересовался Раничев.
– Папежник? Бежал, гад. Переметнулся через галерею – и как только ноги не поломал.
Натыка бросился на колени:
– Пощадите!
– Пощадим? – Майер перевел взгляд на Раничева.
– Ну если серебришко отдаст, – задумчиво протянул тот.
– Все, все забирайте, – не отрывая взгляда от окровавленного меча рыцаря, в страхе зашептал кабатчик.
– Ну чужого нам не надо. – Иван уселся на стол. – Но что было обещано – дай. Кажется, пять рублей серебром. Иначе…
– Отдам, отдам, – замахал руками Натыка. – Пусть этот меч уберет, с детства видеть не могу крови.
– Ага, так мы и поверили. Чего ж в шпионы подался?
– Ась? – не понимая вопроса, Селивон приложил руку к уху.
Раничев подошел ближе:
– Спрашиваю, на кого работаешь, тварь? На Ягайло или на орден? Впрочем, не важно.
– Гм… то есть как это не важно? – спохватился вдруг немец. – Если хочешь жить, будешь теперь на меня работать… вернее, на императора – короля Вацлава. Согласен?
– Так я ж уже… на обоих… И на Ягайло, и на тевтонов…
– Ну, тогда тем более. – Рыцарь захохотал. – Одно другому не мешает.
Кабатчик почесал лысину и метнул на немца быстрый пристальный взгляд:
– Скажите, благороднейший господин, это насмешка или предложение?
– Можешь считать это предложением, – сухо кивнул Майер. – Отдельно взятые сведения будут оплачиваться особо.
– Что ж было мечом-то махать? – Вздохнув, Селивон поднялся с колен. – Могли бы и сразу договориться.
– Ой, вряд ли бы сразу получилось, – с усмешкой покачав головою, Раничев напомнил про деньги.
– Отдам, отдам. – Покивав лысой башкой, кабатчик полез в маленький стоящий под столом сундучок. Пошарив там руками, высыпал на стол горсть денег – серебряные рейнские гроши, ордынские дирхемы, московские и новгородские деньги и даже приличное количество золотых – Раничев разглядел изображение корабля. «Корабельники» – английские золотые нобли времен Эдуарда IV, выбитые в честь морской победы над французами. Откуда они у Селивона? Что, он еще на англичан шпионит? Вряд ли, уж кому-кому, а англичанам здесь совсем делать нечего, и своих проблем хватает – Столетняя война еще далеко не кончилась, да и со времен восстания Уота Тайлера прошло не так уж и много времени.
Отправив перевербованного Натыку убирать с галереи трупы, фон Майер с Иваном выпили на прощание – утром Раничев уже должен был быть у сотника Петра – по чарке стоялого медка. Разумеется, за счет заведения и – за здоровье сюзерена немца, германского императора, одновременно – короля Чехии – Вацлава, старшего сына императора и короля Чехии Карла Люксембурга.
– Ну нет, мы с тобой еще не прощаемся, Иван, – шутливо погрозил пальцем Ганс. – Ты же пойдешь завтра на Торг или к оружейникам за экипировкой?
– Ну да, наверное, пойду, – кивнул Раничев.
– Вот и мне туда тоже надо, кой-чего прикупить. Заодно советую все-таки зайти к сурожцам. Взять рекомендательное письмо к кому-нибудь из их контрагентов в Кафе. Может, и сгодится.
– А ведь верная мысль! – обрадовался Иван. – Да и мед у этого аспида вкусный. И тихо кругом – ночь. Хорошо. Так бы и просидел до утра.
– Так в чем же дело? – хлопнув его по плечу, захохотал рыцарь. – Эй, корчмарь! Давай еще меда! И сам садись, выпей… за нашу совместную деятельность, ха-ха-ха!
Селивон не стал упираться – принес еще кувшинец, налил, выпил.
– Что б ни делалось, даст Бог, пусть делается к лучшему, – философски заметил он.
Сквозь распахнутую дверь проникали первые оранжевые лучи. За Днепром, за степями и кручами…
Глава 13
Лето 1397 г. Дикое поле. Свист
…Он один на утес тот взобрался
И в полночной мгле на высокой скале
Там всю ночь до зари оставался.
…восходило солнце. Лучи его, нежно-алые, еще совсем не знойные, ласково дотронулись до вершин притихших с ночи березок, скользнули по белым стволам и наконец добрались до травы, рассыпаясь по росе маленькими сияющими брильянтами.
Иван потянулся, привычно потрогав брошенную рядом бригантину – «стальную куртку» – на месте ли? Хорошая была курточка, многие завидовали. Ну свои-то, конечно, не стащат, а вот по соседству, у ручья Брянский полк стоит, по ручью выше – аукшайты, за ними – галичане, а уж там всякого народу хватает. Раничев провел рукой по толстому темно-голубому бархату доспеха с наклепанными изнутри стальными пластинами, позолоченные, видные снаружи заклепки сияли в лучах солнца. Красиво однако, как там у Гребенщикова, – «золото на голубом»? Поначалу Иван хотел приобрести кольчугу – она почему-то казалась ему удобней. Хорошо, друг Ганс отсоветовал – ты, сказал, совсем уж чокнулся, коли видишь кольчугу и бригантину почти за одну цену и еще при этом думаешь. Чего тут рассуждать? Не так уж и удобна кольчуга, и стрелу плохо держит, не говоря уже о копье. Другое дело – доспех – бригантина – стальные пластинки внахлест, книзу сужаются по фигуре, весит не больше кольчуги, но не в пример надежнее и удобнее – кольчуга висит на плечах, потому и устаешь быстро, а вес бригантины, как и любого стального доспеха, распределяется на тело ровно. К тому же при бригантине тоже была кольчужица – в виде юбочки по бедрам. Иване так и шел с самого начала похода, не снимая. Наряду с бригантиной и войлочным поддоспешником, вместе с Гансом присмотрели и шлем – полуоткрытый салад, чем-то напоминающий каску вермахта, легкий и удобный, правда, без бармицы и – этот вариант – без забрала, зато сзади и с боков шею прикрывал надежно. Вооружение Раничева довершил небольшой меч в красных сафьяновых ножнах и – самое ценное – самострел-арбалет, со стременем и заряжающим приспособлением – козьей ногою. Страшное оружие, куда там луку, правда, заряжалось не очень быстро, да и опасно было быть арбалетчиком, многие армии в плен таковых не брали, расправлялись сразу на месте, как с людьми особо опасными и циничными. Узкие коричневые штаны по польской моде, короткие, желтой кожи, сапожки, ярко-зеленый плащ – Раничев выглядел франтом. Впрочем, в его сотне – сотне Петра Хитрой Ноги – все были экипированы примерно одинаково – почти на европейский манер. Понахватались от поляков да немцев. Другие отряды в полку киевского наместника князя Ивана Борисовича группировались по вооружению: несколько конных – в основном легкие, татарские, но был и один тяжелый, по образцу рыцарской конницы, закованные в железо с ног до головы всадники – ух и несладко же им приходилось по такой жаре! Хорошо хоть, пока отделывались мелкими стычками.