Шпионка для тайных поручений
Шрифт:
Он пристроил свечу несколько в стороне от кровати и опять присел рядом с нею.
— Ни к чему зажигать этот ужасный канделябр у вас в головах, он дает слишком много света. А нам больше подойдет полумрак, покров ночи, тайна… Подумать только, совсем недавно я смертельно скучал. Мне надоели все эти придворные блудницы, скачущие из постели в постель. Мне отчего-то нравятся женщины более… целомудренные, что ли. И меня не раздражает то, что вы закрыли глаза. Знатоки рассказывали, что русские женщины чрезвычайно стеснительны. Надеюсь, вы не жалеете об этом балаболке д’Аламбере? Он стал бы
11
— Простите, как вы сказали? — Григорий тоже поднялся из-за стола. — Вы Леонид Разумовский? Граф? И вы родом из Петербурга?
— Ну да, из Петербурга. Не пойму, что вас так удивляет? Вы, как я понимаю, тоже русский. Может быть, вы знали кого-нибудь из моих родственников?
— Я всего лишь хочу уточнить: нет ли в Петербурге еще одного Леонида Разумовского?
— Насколько я знаю, нет, — улыбнулся тот. — Среди Разумовских я единственный Леонид. Но что значит ваш странный вопрос? Я не похож на Леонида? Меня вам не таким описывали?
— Неисповедимы пути Господни! Простите, это произошло от растерянности, — проговорил Тредиаковский, представляясь графу, — я никогда не мог бы подумать, что здесь, вдали от России, встречу человека, о котором столько слышал…
— И мне кажется знакомой ваша фамилия, — задумчиво проговорил Разумовский, — хотя я готов поклясться, что никогда с вами прежде не встречался.
Он сделал знак товарищу, усевшемуся за стол к французам, с которыми только что собирался драться, а теперь на глазах становился им чуть ли не близким другом, чтобы не ждал его, и спросил у Тредиаковского:
— Если позволите, я присяду за ваш столик, и мы поговорим о том, кто мог вам во Франции рассказывать обо мне?
Тредиаковский задумчиво посмотрел на него и произнес:
— Вы непременно узнаете все, что захотите, только у меня есть предложение вначале послушать ваш рассказ: что привело вас во Францию из Стокгольма? Вы просто решили развеяться или вас привело сюда какое-то дело?
Разумовский помолчал, пытаясь осмыслить сказанное Григорием, и наконец произнес:
— Кажется, я понимаю, откуда вы наслышаны обо мне. Могу биться об заклад на что угодно, в Петербурге до сих пор рассказывают небылицы о причинах дуэли, в которой довелось мне участвовать. То есть вы, зная обо мне от лиц, наверняка не слишком осведомленных…
«Уж если считать таковой твою невесту!..» — мысленно усмехнулся Тредиаковский, но внешне не показал никаких чувств, только согласно кивнул.
— …вряд ли сможете отделить правду от вымысла, но и рассказанного вам кем-то вполне хватит, чтобы заподозрить в случившемся историю самого низменного характера. Я угадал?
— Угадали, — снова кивнул Григорий. — Хотите сказать, на самом деле все было не так?
Он нарочно дразнил Разумовского многозначительными недомолвками, всеми средствами подталкивая его к откровенности, и ждал, когда наступит такой момент. Как ни уговаривал себя Григорий относиться к графу снисходительно, в глубине души он определил его как человека не слишком порядочного и считал, что фортуна проявила к Соне благосклонность, избавив ее от этого сомнительного человека.
— Как ни странно это прозвучит, — между тем начал рассказывать Леонид, представленный также и барону де Кастру, правда, тот не знал, что граф имеет к княжне Астаховой самое непосредственное отношение, а Тредиаковский вовсе не собирался его в том просвещать, — я приехал во Францию в поисках своей исчезнувшей невесты. О, моя сентиментальная история могла бы исторгнуть слезы у иного романиста и подвигнуть его на создание моего жизнеописания. Подумать только, прожив на белом свете три десятка лет и не будучи всерьез увлечен ни одной женщиной, я чуть было не женился на девушке из богатой семьи, имел бы удачную карьеру — я военный, — если бы не встретил другую — необыкновенную девушку, которую полюбил всем сердцем.
— Начало повествования обнадеживающее, — проговорил барон.
— …С княжной мы встретились незадолго до моей объявленной свадьбы с Дашей. Так звали мою тогдашнюю невесту.
Поскольку Тредиаковский эту историю хорошо знал из рассказа Сони, наверное, он не смог изобразить на лице должного внимания, что весьма смутило Леонида.
— Не слишком ли подробно я рассказываю? — прервал он себя, обращаясь к сидящим с ним за столом мужчинам.
Тредиаковский ничего не сказал — он догадывался, о чем пойдет речь, а у барона де Кастра загорелись глаза от предвкушения тайны, которая откроется ему. Он даже поторопил Разумовского:
— Пожалуйста, граф, я чувствую, что ваша история захватит наше воображение. Именно поэтому в ней интересны всякие мелочи, или, как вы говорите, подробности.
— Извольте. Я рад встретить сочувствие в людях незнакомых. Как ни странно, мне легче рассказывать о случившемся вам, чем людям близким… Судьба за что-то наказала меня. Лишила осознания исключительности моей встречи с этой молодой женщиной. Лишь спустя некоторое время я понял, как много потеряю в жизни, если ее не найду…
Он помолчал, как если бы волнение перехватило ему горло, и Себастьян подвинул ему кружку с вином, которое Разумовский в волнении залпом выпил.
— Грешным делом, вначале я посчитал, что мое чувство к княжне — думаю, не стоит сообщать вам ее имя, которое все равно вам ничего не скажет, — не относится к разряду серьезных увлечений…
«А вот тут ты, братец, ошибся, — с насмешкой подумал Тредиаковский, — имя княжны нам очень многое скажет. Особенно Себастьяну, который и не догадывается, с кем столкнула его судьба. Нам обоим ее имя о многом скажет!»
— Но чем больше я узнавал княжну, тем больше понимал, какая она умная, честная, бескорыстная — таковые женщины мне прежде не встречались.
Он опять сделал глоток из кружки, и Григорий подумал, что, ежели граф станет прикладываться к вину так часто, окончания истории они могут и не услышать.
— Не странно ли, господа, что я стал размышлять об этом так подробно только теперь, а до этого я лишь шел на поводу у своих чувств? Словом, я сделал княжне предложение руки и сердца, не думая более ни о своей невесте, ни о свадьбе, которую готовили ее родители. Моя возлюбленная предложение приняла и даже помогла мне весьма достойно избежать предстоящего бракосочетания.