Шпионка, пришедшая с севера
Шрифт:
Бежать? Но это невозможно. От Бертрана ее отделяло два километра воды. Проплыть их, например, осенью нереально. И плавать она толком не научилась.
Таня отдыхала как-то с отцом на Черном море, в закрытом элитном пансионате для работников советского МИДа, но как давно это было. С тех пор у отца не было ни минуты свободного времени.
Она выберется отсюда. Обязательно. Иначе быть не должно. Таня очень бы удивилась, узнав, что и другие пять женщин, которых доставили в Святую Берту, только и думают о том, как бы быстрее выбраться из тюрьмы.
— Проходите, —
— Не кричи, — Доминика возникла у ворот тюрьмы. Охранник мгновенно смолк.
Таня задумалась — почему эта странная женщина обладала такой большой властью? Ее боялись, страх и вынужденное почтение читались на лице любого из охранников.
— Дамы, — произнесла она. — Рада всех приветствовать в Святой Берте. Не думайте, что попали в ад, но это и не рай. Те, кто будет выполнять все, что от них требуется, — она бросила быстрый взгляд на Таню, — получат поблажки. Строптивых и слишком умных здесь не любят. Я не люблю, это ясно?
Женщины стояли на вымощенном каменными плитами внутреннем дворике тюрьмы и старались не встречаться глазами с Доминикой.
— Хорошо. Теперь с вами побеседует директор тюрьмы, господин Орвилль. А затем начнется ваша повседневная жизнь. Подъем — в шесть, затем завтрак, далее — работа на благо общества. Обед в час, далее до четырех свободное время. У нас есть спортивный зал, библиотека, можете дистанционно учиться. Отбой в десять. Ничего сложного нет. Вам известно, что у нас содержатся и преступники мужского пола. Разумеется, никаких встреч и свиданий быть не может. Всяческое неповиновение строго карается. Посмотрите сюда!
Ее костлявая рука указала на отвесный обрыв, круто уходивший вниз, к морским волнам, которые яростно бились о базальтовые скалы. Доминика, не испытывая ни малейшего страха, подошла к обрыву и посмотрела вниз. Соседка Тани охнула, у Тани закружилась голова.
— Вниз — ровно семьдесят восемь метров. Это только кажется, что пустяки. Такое расстояние каждая из вас может пройти за минуту. Но если надумаете бежать, то предупредите меня — я хочу посмотреть на то, как вы будете карабкаться вниз. У нас иногда бывают несчастные случаи. Кто-нибудь упадет вниз, на скалы, тогда даже и хоронить нечего. Или во время работы рука окажется в станке, и вы останетесь калекой до конца дней, если не помрете от кровотечения.
Доминика блаженно улыбалась. Создавалось впечатление, что ей доставляло наслаждение мучить других страхами.
— Но я уверена, что вы все останетесь в живых. Не совершайте глупостей. Я для вас — старшая сестра. Со всеми проблемами обращайтесь прямиком ко мне. Вам предстоит узнать, что заправляю всем именно я. У Святой Берты есть директор, он, кстати, сейчас побеседует с вами. Но месье Орвилль добрейшей души человек, он не разбирается в психологии преступников. Зато я вас знаю, как саму себя!
Доминика не грешила против истины — она разбиралась в психологии преступников, потому что и сама отчасти породнилась с ними.
Мсье Орвилль оказался щуплым, похожим на цыпленка пугливым человечком. Таня никогда бы не подумала, что он является главным в Святой Берте. Немного заикающимся, тихим голосом он произнес стандартные фразы. Таня теперь понимала, что Доминика, обладавшая, несомненно, характером лидера и умевшая плести кружево интриг, прибрала власть к рукам.
После его напутственного слова Доминика распределила вновь прибывших по камерам. Таня и другие женщины получили униформу Святой Берты.
— Полесская, — произнесла Доминика. — Отправишься в главный корпус, камера 378.
Надзирательница повела Таню. Несколько коридоров, поездка на грузовом лифте. Они оказались в главном корпусе. Он представлял собой огромное помещение с небольшими клетушками камер.
— Проходи, — скомандовала надзирательница, открывая камеру при помощи электронной карточки.
Святая Берта была оборудована по последнему слову техники. Миниатюрные «глазки» видеокамер пялились на каждом повороте, фиксируя любое перемещение внутри и снаружи здания.
Таня прошла в камеру. Она отличалась от той, в которой она провела предыдущие несколько недель. Слева две кровати, одна внизу, другая — над ней, вмонтированные в бетонные стены. Умывальник, унитаз, два крошечных окошка, где-то в самом верху, забранные сеткой.
— Привет, — произнесла девица, сидевшая на нижней кровати. На вид заключенной было вряд ли больше двадцати, она была ровесницей Тани. — Меня зовут Пиа.
Нескладная, с выступающими вперед зубами и бесцветными волосами, Пиа не могла претендовать на звание красавицы. Однако Таня сразу же ощутила к ней расположение.
— Значит, ты и есть та самая русская, Татьяна? — Пиа с любопытством уставилась на Таню. — Вот это да, никогда не видела настоящую шпионку.
— Я тоже, — призналась Таня, и Пиа в ответ заразительно расхохоталась.
— Ты девчонка что надо, — она хлопнула Таню по плечу. — Проходи, это твой дом. Занимай верхнюю кровать. О тебе только и разговоров.
Пие исполнился двадцать один. Она родилась в Бертране, ее родители, малоимущие подданные великого князя, не занимались ее воспитанием. Пиа угодила на улицу, пристрастилась к наркотикам, выпивке, занималась проституцией. Обо всем она рассказывала безыскусно, Таня увидела, что ее соседка — ребенок, так и не понявший, что жизнь — это не игра. В итоге она попала под полицейскую облаву, в сумочке у нее обнаружили украденный у убитого во Франции полицейского пистолет и несколько граммов кокаина.
— Клянусь тебе, — сказала Пиа, смешно выпячивая нижнюю губу, — меня подставили. Мой дружок, гореть ему в аду до второго пришествия, попросил меня взять к себе «пушку» и наркоту. Мы были в ночном клубе, когда пришла полиция. Он удрал через черный ход, а я как раз пошла в туалет, чтобы немного нюхнуть. Я и попалась.
Он даже на суд не пришел. С такими, как я, здесь не церемонятся. Дали восемь лет, я уже отсидела три месяца.
Пиа ничуть не расстраивалась, что выйдет из тюрьмы нескоро. Восемь лет, как она уверяла, совсем немного.