Шпионка, пришедшая с севера
Шрифт:
Отца она так больше и не увидела. Один раз он позвонил, они говорили не больше пяти минут. Он сказал, что приехать в Бертран не сможет. Доминика сообщила Тане, что ее отца срочно отозвали на родину и место посла пока вакантно. Официально он все еще занимал этот пост, но наверняка Полесскому уже подыскали замену и ждали решения суда.
Если сначала Таня надеялась на помощь, то теперь иллюзии рассеялись. Она должна надеяться только на себя. Роджер Ли появлялся каждое утро, приносил ей прессу, иногда — милые пустячки. Адвокат ей явно симпатизировал,
Камера, в которой она находилась больше месяца, превратилась в родной дом. Таня различала уже шаги надзирательниц и могла довольно точно определить, кто именно заступил сегодня на дежурство. Ей разрешили прогулки во внутреннем дворике, она смогла увидеть других женщин, которые отбывали заключение в Святой Берте.
Она представила, что и ей, возможно, предстоит так же нарезать круги по бетонированной площадке.
Наконец, наступил первый день в суде. Согласно тюремным правилам, надлежало вставать в шесть. В тот день Таня проснулась и взглянула на мерцающие красным светом в темноте часы. Половина пятого. Она так и не смогла заснуть вновь. Решающий день.
Но для кого именно решающий? Она уже не верила, что сможет выиграть процесс. Газеты писали о ней в иронически-снисходительных тонах, она чувствовала скрытую антипатию. И самое ужасное, что ей никто не поверит. Возможно, и прав Роджер Ли, который обещает ей, что признай она вину, и получит меньший срок.
Оставаться в Святой Берте на долгие годы ей не хотелось.
Она облачилась в темно-синий костюм, в котором выглядела старше. Взглянула на себя в крошечное зеркало, которое ей передал Роджер Ли. Под глазами темные круги, она выглядит ужасно.
— Какая ты сегодня красивая, — сказала, едва ли не облизнувшись, Доминика, которая заявилась к ней в камеру. Как обычно, в плохо сшитом костюме, со следами перхоти на воротнике и с запахом дешевого табака.
Таня игнорировала комплименты вице-директора. Доминика сказала:
— Тебя уже ждет катер с твоим адвокатом. Ну что, детка, желаю тебе как можно быстрее вернуться в Святую Берту. Неужели ты еще не поняла, что это — твоя судьба? Я тоже не хотела здесь работать, но что поделаешь, с моей родословной я могла бы сидеть на бертранском троне, но мне не повезло.
Роджер Ли давал Тане последние наставления. Она должна вести себя как можно более естественно, не показывать страха, выказывать почтение к суду.
— Какую стратегию вы собираетесь применять, Роджер? — спросила она защитника.
— Вы же сказали, что вы невиновны, я буду исходить из этого, — он скривился, словно от зубной боли. — Я — ваш адвокат и не имею права что-либо менять. Но если бы вы согласились пойти на сделку с обвинением…
— Я уже сказала, — отрезала Таня. — Я невиновна.
Здание Верховного суда Великого княжества Бертранского располагалось на берегу моря. Оно было выстроено одним из модернистских архитекторов в начале двадцатых годов — прямоугольник из металла, стекла и позолоты.
Таня отметила, что вокруг здания толпится множество людей. В основном журналисты, а также зеваки и туристы, привлеченные всеобщей суматохой. Таня поняла, что должна собрать всю волю в кулак. Сейчас нельзя вести себя истерично. Она о многом успела поразмыслить, благо времени у нее было предостаточно.
Снова раздались щелчки фотоаппаратов, крики журналистов, гул толпы.
— Вы знаете, что спекулянты неплохо заработали на входных билетах в здание суда? — спросил ее Роджер Ли. — Многие хотят посмотреть на вас.
— Я очень рада, — с горечью заметила Таня. Судебный процесс напомнил ей зоопарк. Она — диковинное заморское животное, на которое все хотят поглазеть.
Ей предстояло подняться по большой лестнице. Она гордо вздернула подбородок и пошла вперед. Роджер Ли восхищенно посмотрел на Татьяну — в такой ситуации она умеет выглядеть совершенно неприступной и спокойной.
Когда они вошли в здание суда, из-за угла на них набросилась свора репортеров. Роджер Ли ронял обычные в этой ситуации слова: «Без комментариев», а Таня, холодно улыбаясь, продолжала путь.
На скрипучем лифте они поднялись на третий этаж, в самом большом зале и начиналось заседание по ее делу. Таня вместе с адвокатом заняла место за столом, рядом с ними находились представители обвинения.
Таня узнала Маргарет Доусон и ящерицу Тима. Еще несколько незнакомых ей человек, кое-кто из допрашивавших ее следователей среди публики.
— Встать, суд идет! Заседание ведет его честь Максимилиан Нуаре, — раздался голос судебного пристава.
Показался судья — человек лет шестидесяти, худощавый, с орлиным носом. Следуя древней традиции, он был облачен в красную мантию и белый парик. Специально для Тани в зале суда присутствовал переводчик, процесс шел на французском языке.
— Разрешите начать заседание по делу госпожи Татьяны Полесской, обвиняемой по статьям 698 a, d и f уголовного кодекса княжества Бертранского, — произнес судья.
Его слова и послужили сигналом к началу театрального действа. Таня практически не вслушивалась в смысл слов, которые, как пули, свистели по залу суда. Она наблюдала за людьми и их эмоциями. Стоило ей оглянуться и бросить взгляд на кого-нибудь из зрителей, как тот тотчас отводил глаза в сторону, словно опасаясь, что окажется вместе с ней на скамье подсудимых.
Выступало множество свидетелей, привлеченных обвинением. Все показания сводились к тому, что Татьяна Полесская сознательно и намеренно занималась шпионажем в пользу Советского Союза. Роджер Ли возражал вяло и редко. Таня как-то заметила в перерыве между судебными заседаниями, что он перебросился парой фраз с Маргарет Доусон. Значит, они знакомы. Вот, оказывается, какую функцию выполняет адвокат — он работает на стороне противника.