Шпионские игры царя Бориса
Шрифт:
— А ну, глянь-ка в окно, холоп! Это при снеге-то нельзя топить!
Лифляндский немец взглянул в окно и оторопел: уже не дождь, а самый настоящий снег кружился на ветру!
А ведь было лето — 28 июля 1601 года. Изумленный лифляндский дворянин думал: «Господи, куда это меня занесло! В этой Московии снег идет даже летом. Что же здесь происходит зимой?! Быть может, по московским улицам ходят медведи, а волки грызут домашних собак прямо во дворах?» Ему захотелось домой, в уютную Лифляндию, где летом обитатели его поместья купались в речке и загорали на красивом прибрежном лугу. Увы, поместья больше не было: поляки, пользуясь политической неразберихой, провели редукцию, конфисковав в пользу шляхтичей ряд баронских имений. У бывшего барона ничего не осталось, а в этом доме хотя бы отменно кормили…
Дворянин с грустью смотрел в окно на кружащиеся снежинки, а Катарина, собравшись с силами, дала ему новую затрещину, такую, что мужчина был вынужден сделать пару шагов вперед, чтобы не упасть.
— Пошел вон, холоп! — торжествуя победу, сказала бывшая данцигская горожанка.
Увидев, как его невенчанная супруга проявила характер, принц расхохотался. Через секунду Катарина заливалась смехом вместе с ним, а униженный лифляндский дворянин предпочел тихонько ретироваться в свою комнату-каморку, чтобы не выходить до ужина.
Тем временем, появился слуга с вязанкой дров и стал торопливо топить печь. Сидеть у огня было веселее, но в комнате все равно царил холод.
— Знаешь, никогда не любил пить, но сейчас хочу водки, чтобы согреться, — признался Густав.
— Зачем же дело стало? — удивилась Катарина.
Такой она и нравилась принцу больше всего — решительной, красивой, всё понимающей. Ее Высочество (в этом доме Котор, как правило, называли именно так) отдала распоряжение, и буквально через минуту появился слуга с целым бочонком водки.
— Нам столько не выпить, — по-немецки заметил принц…
Они сидели у огня, пили водку из маленьких рюмок и закусывали черной икрой, столь понравившейся Катарине, и балыком, который предпочитал Густав. Катарина снова загрустила.
— Что с тобой? Ты плохо спишь по ночам, стала нервной, — с тревогой спросил принц.
— Конечно, я стала нервной. Каждый вечер я засыпаю с тревогой в душе и с тревогой же просыпаюсь по ночам. Да, я стала такой нервной, что порой заставляю трепетать твоих слуг и готова напуститься на придворного.
Катарина промолчала и не сказала о том, что, подобно принцу, который утешал себя химическими опытами, она стала искать утешения в русской водке и хорошо хоть не перешла опасную грань и не сделалась рабыней алкоголя. Раньше, когда принц Густав спрашивал, что с ней, Катарина, пересиливая себя, начинала казаться веселой, очаровывала любимого ослепительной улыбкой. В результате Густав не мог понять своих придворных — отчего им мерещится, что Катарина мрачна, злобна и ворчлива?
Но сейчас, то ли снег был тому виной, то ли не было больше сил держать в душе то, что накопилось, и Катарина сказала:
— Странно, что нас еще не выгнали из этого дома. Кому мы нужны?! Москва ведет переговоры с польским королем. А значит — нам не видать Риги как своих ушей. Царь не любит меня, простолюдинку, тебя, принца, может и пожалеет, а меня выгонит.
Густав вздохнул про себя, вспомнив, как непросто было ему отстоять Катарину Котор. Царь Борис вызвал его во дворец и долго воспитывал. Объяснял, что принц подает плохой пример своим потенциальным подданным, живя с чужой женой, называя своими рожденных вне брака детей, говорил, что принц не обычный человек и не должен так поступать. Что пора ему прекратить катать свою данцигскую знакомую на роскошных санях по городу, а самое лучшее — отправить ее обратно в Данциг и пусть вымаливает у мужа прощение.
Царь удивлялся, как это принц не понимает: политик не должен так поступать, это вредит авторитету и карьере. Густав всё понимал и удивлялся — когда же, наконец, государь осознает, что любовь бывает сильнее благих намерений. В какой-то момент принцу Густаву показалось, а вдруг царь Борис и в самом деле хотел отдать за него прекрасную и не по годам мудрую царевну Ксению, и потому стремится убрать от него Катарину? Но тут царь словно утратил к нему интерес и велел:
— Ступай!
Принц размышлял: рассказывать о визите во дворец Катарине или нет? Она же тихонько сказала:
— Впрочем, и тебя могут выгнать или просто удавить, ведь русским известно, что за письмо ты несколько месяцев назад пытался передать для короля Сигизмунда.
Вот тут Густаву стало по-настоящему холодно. Царь лишь слегка, мимоходом пристыдил его, но в этот момент шведу показалось: «Всё. Он лишний на этом празднике жизни. Теперь никто уже не станет ему доверять».
После напоминания Катарины о его неразумном поступке, принцу захотелось побыть одному. Густав сказал, что идет ставить химический опыт, и покинул фаворитку.
Катарина Котор недолго оставалась у печки одна. В комнату с поклоном вошел слуга-немец. Доложил:
— Прибыл дьяк Посольского приказа Афанасий Власьев.
Слово «дьяк» слуга произнес по-русски.
В тот момент Катарина был так расстроена, что даже не обратила внимания на то, что слуга не назвал Афанасия Ивановича дьяком Казанского дворца, а указал более высокую должность.
Уроженка Данцига посмотрелась в венецианское зеркало — достаточно ли хороша? Промолвила:
— Пригласи!
Встретила она Афанасия Ивановича с дороги приветливо, из уважения к гостю выговорила по-русски:
— Не замерз с дороги, дьяк? На улице ведь холод — будто и не июль. Налить водочки для сугрева?
Власьев, однако, стать собутыльником сожительницы принца отказался:
— Пить не буду и Вашему Высочеству не советую.
После паузы гость не утерпел и заговорил не о том, зачем пришел, а о своих успехах:
— Я теперь не простой дьяк. Великий Государь назначил меня главой Посольского приказа.