Шпионский тайник
Шрифт:
Я сидел, держа на виду «Таймс» и потягивая сигарету. Последние два дня получились не слишком удачными с точки зрения бизнеса, но оснований для беспокойства не было. Кто знает, может быть, какая-нибудь изящная, загорелая, роскошная разведенка с кучей денег и неукротимым желанием провести две недели на своей вилле на Сардинии в компании ни на что не претендующего друга вот-вот клюнет на мою приманку.
Тип, пододвинувший к моему столику другой стул и сам его занявший, едва ли соответствовал моим ожиданиям: старый потрепанный макинтош желтовато-коричневого цвета, плотная шерстяная рубашка «вайелла» и незнакомый мне клубный галстук неприятного оттенка зеленого.
Первым
На вид ему было лет пятьдесят с небольшим. На роль доброго волшебника, щедрого благотворителя незнакомец не тянул. Приближение к столу и посадка временно лишили бедолагу возможности изъясняться. Увидев его в таком состоянии, ни один уважающий себя врач не посоветовал бы ему выйти и купить долгоиграющую пластинку.
– Прочитал ваше объявление, – сообщил он после долгой паузы. – Уэзерби. – Он протянул руку – пальцы оказались на удивление сильными. Другой рукой Уэзерби подозвал официанта и заказал кофе и коньяк.
Голос у него был приятный: ясный и четкий, голос образованного англичанина старой школы.
– Хотите получать пятьсот долларов за утреннюю работу? Наличными. Никаких вопросов.
– Что придется делать? – Если откровенно, мне было все равно, что делать. Заставить меня отказаться от таких денег могло бы только что-то чрезвычайное.
А после того, что он сказал дальше, даже крайне чрезвычайное.
– В багажнике вашей машины. Там все. Включая деньги.
Официант принес кофе и коньяк, и мой новый знакомый отпил по глотку того и другого, а потом, судя по звукам, прополоскал смесью рот. Проглотил. Чмокнул губами. Огляделся.
– Приятная погода. – Прозвучало это так, словно было обращено к миру в целом и ни к кому в частности. – Весьма приятная. Париж хорош в это время года.
Удивительно, как он это заметил.
– Да, – продолжал Уэзерби. – Париж очень хорош в это время года. – Он повторил ритуал с кофе и коньяком. Я наблюдал за ним с любопытством, пытаясь определить, кто он такой и что он такое, а вот что ответить, так и не придумал. Я чувствовал себя беспомощным школьником в кабинете директора. – Нравится Париж?
– Да. – Мне показалось, он собирается сказать что-то чрезвычайно важное, явить некое грандиозное откровение, изречь нечто такое, от чего я задохнусь в полнейшем восторге и что расставит все по своим местам. Я ждал.
– Хорошо. Рад слышать. Париж – симпатичное место. Веселое. Что ж, надо идти. – Он допил свою смесь и поднялся. Удостоил меня еще одним крепким рукопожатием. – Хорошая машина. Открытая крыша. Хорошая погода для открытой крыши.
Я попытался прочесть что-то в его лице, глазах. Ничего. То, что, возможно, было там еще несколько секунд назад, ушло – книгу захлопнули и плотно обернули невзрачной упаковочной бумагой. Он растворился среди красивых девушек, блуждающих туристов, щеголеватых молодых людей, прихрамывающих ветеранов войны, элегантных женщин средних лет, шума «ситроенов» и зычных гудков.
Ушел. И даже мелочи – заплатить за кофе с коньяком – не оставил. Ловкач.
Я расплатился и влился в поток движения, текущий в общем направлении на Версаль, чтобы найти там тихое местечко и заглянуть в носок от Санты.
Примерно через четверть мили меня остановил полицейский на мотоцикле – редкий случай в городе, где скорость, как и в целом пренебрежение правилами дорожного движения, – закон моторизованных джунглей.
Элегантные белые ремни сочетались у него с дурным запахом изо рта, сила которого могла бы остановить скунса на расстоянии в пятьдесят футов.
Меня едва не парализовало от страха. Я понятия не имел, что положил в багажник маньяк Уэзерби, но меня не оставляло подозрение, что там может оказаться нечто, способное серьезно заинтересовать месье Щеголя.
– Licence. Carte verte. Passeport.
– Je n'ai pas le passeport avec moi.
– Vous restez `a Paris?
– Oui, monsieur.
– O`u?
– Seize. Rue de la Reine, Passy.
– Depuis combien des jours?
– Cinq jours, monsieur [2] , – соврал я. Мне совсем не хотелось, чтобы они знали, что я живу здесь. Разоблачение обернулось бы обязательной волокитой с получением и установкой на машину французских номеров.
2
– Водительские права. Зеленую карту. Паспорт.
– Паспорта у меня при себе нет.
– Вы остановились в Париже?
– Да, месье.
– Где?
– В Пасси. Рю де ла Рен, 16.
– Как давно вы там?
– Пять дней, месье (фр.).
Он поправил ремень, на котором висел револьвер в кобуре и дубинка, тоже в кобуре.
– Licence et carte [3] .
Порывшись в бумажнике и бардачке, я предъявил ему мои английские права, международные права и квитанцию об оплате международной страховки. Он просмотрел их, потом обошел машину, внимательно ее рассматривая. Тот факт, что я сидел бледный как полотно и дрожал как осиновый лист, его, похоже, не интересовал. Может, просто привык и считал, что так и должно быть.
3
Права и страховой полис (фр.).
Полицейский вернул мне документы:
– C'est une belle voiture. Ca va. Merci, monsieur. Allez [4] . – Он махнул рукой и вернулся к мотоциклу.
Я покатил дальше, осторожно добавляя газу. Порылся в карманах. Нашел сигареты. Меня трясло. Я кое-как прикурил, налетевший ветерок сорвал и унес клочок воспламенившейся бумаги и струйку дыма. Обычная проверка? Ищут украденную машину? Совпадение? Однако же… Полицейский явно был не из тех, кто что-то упустит, и тем не менее он не сказал ни слова насчет моих бумаг. Я затянулся. Срок действия моей страховки и международных прав истек пять недель назад. Нужно выяснить, что там в багажнике. И поскорее.
4
Красивая машина. Все в порядке. Благодарю, месье. Езжайте (фр.).