Шпионы и все остальные
Шрифт:
Трепетов слушал, прижав трубку плечом и придирчиво разглядывая только что остриженные и обработанные ногти. Придирчиво трогал, проверяя — нет ли неровностей и заусенца, сгибал и разгибал пальцы, подносил их то к самому лицу, то отодвигал подальше. Немудрено — дело-то важное.
— Н-ну… Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Кир…
— Только не прикидывайся дурачком. Тебе это уже не поможет, — голос личного советника президента Сулимова в трубке был холоден и бесстрастен. Так могла бы говорить, например, вот эта посеребренная
— Какой план? — на ногте большого пальца он обнаружил острый край и протянул руку маникюрше, она все поняла без слов и принялась аккуратно работать пилочкой.
— Ты подсунул мне этого карлика, раскрутил его дешевыми приемами и пытался захватить власть в стране! — выкрикнул Сулимов. Он никогда не кричал, значит, ситуация была крайне серьезной. Видно, ему грозило увольнение с волчьим билетом.
— Я тебе никого не подсовывал. И никаких планов не строил. Если бы не ты, он бы до сих пор тихо-мирно работал у меня в «пристяжи».
— И это не ты готовил для него тексты речей? — еще сильнее закричал Сулимов.
— Конечно, не я!
— И в Америку его отсылал не ты? Не ты дал ему возможность вылить ушат помоев на нашу избирательную систему?
— Конечно, не я!
Сулимов некоторое время молчал. Было слышно только его тяжелое дыхание.
— И на политический Олимп ты не собирался? — ехидно спросил советник президента. — А у нас есть запись, что именно собирался! Так что точка невозврата пройдена. Шеф в ярости!
Черт! Трепетов растерялся. Такой разговор действительно был. И не применительно к этому долбаному карлику, а в связи с подземным золотом. Неужели Лев Николаевич слил? Вот ведь… Но это дело серьезное…
— Это не касалось чего-то конкретного! — озабоченно сказал он. — Просто вырванная из контекста фраза! Хотя, конечно, враги могут использовать ее против меня… А карлика я давно не видел и видеть не хочу…
— Еще бы! Не ставшая козырем «шестерка» сбрасывается в отбой.
— Послушай меня, Кир…
— Твои объяснения никому не нужны! — злорадно перебил Сулимов. — При чем здесь карлик? Жалкий, отработанный материал. Он никому не интересен. Если его даже повесят на Триумфальной арке, никто не обратит внимания…
— А если повесят меня — обратят? — с какой-то легкомысленной игривостью поинтересовался Трепетов и, протянув руку маникюрше, кивнул — та стала наносить на ногти бесцветный лак. Девушка была очень недурна собой: смуглая кожа, азиатский разрез глаз, симпатичные ямочки на щеках.
— Повесят — не повесят, но за тебя возьмутся, Семен. Крепко возьмутся. Скажу по старой дружбе: на тебя открывают три уголовных дела. И это только начало. Ближайшие четверть столетия ты гарантированно проведешь где-нибудь
Сулимов не выдержал, рассмеялся злорадно.
Трепетов улыбнулся и опять посмотрел на свои ногти. Они были безукоризненны.
— Мне очень страшно, — сказал он и благосклонно улыбнулся маникюрше.
— Бойся, не бойся, а тебе все равно кирдык. Ты заигрался, Сёма. Потерял нюх. Потерял страх. И как следствие, потерял доверие у определенных людей.
— Когда меня арестуют?
— Как бывшему другу скажу — это вопрос минут. За тобой уже поехали. И все дороги в Жаворонки перекрыты…
— Ай-ай-ай! — Трепетов протянул девушке купюру и слегка помахал рукой: сдачи не надо.
— А если клетка пуста? Вдруг птичка улетела? — насмешливо спросил он и бросил взгляд в окно. Прямо за террасой начиналась пальмовая аллея, а еще дальше плескался лазурный бескрайний океан. Одетая в розовое кимоно маникюрша поднялась из-за столика, присела в поклоне, произнесла короткую певучую фразу на каком-то экзотическом наречии и удалилась, дробно стуча деревянными подошвами.
— …И чистит перышки где-нибудь в другом месте?
— Врешь, — хмыкнул Сулимов. — Этого не может…
— Может, Кир. Очень даже может.
Трубка замолчала на некоторое время. Там просчитывали возможность блефа.
— А твои активы? А недвижимость?
— Ну, что-то я успел перевести или продать, что-то не успел. Но это мелочи, Кир.
— А твои бабы? — чуть не взвизгнул Сулимов. — Маша? И эта новая, как ее… Полина?
— А что бабы? — рассмеялся Трепетов. — Были эти, будут и другие. Здесь, кстати, попадаются очень неплохие экземпляры.
— Ты никогда не сможешь вернуться сюда!
— Весьма сожалею.
— Тебя все равно вычислят! Ты…
Трепетов отключил связь и убрал телефон в карман. Послышался знакомый дробный перестук. Из соседней комнаты вышли две другие девушки — в таких же розовых кимоно. Правда, сшиты они были из тончайшего прозрачного шелка — местные обычаи запрещают работницам массажных салонов выходить к клиенту без одежды. Правда, когда сам клиент попросит их раздеться, они это делают с удовольствием.
— Ну что, готовы, девочки? — пророкотал Трепетов и смешно подвигал бровями.
Девушки рассмеялись, радостно защебетали на своем птичьем языке. Русский олигарх, кряхтя, величественно поднялся из кресла.
— Что ж, тогда — вперед!
В квартире на Сивцевом Вражке все оставалось по-прежнему. Даже батарея пустых бутылок, украшавшая подоконник и шкафчики в кухне, благополучно пережила землетрясение. В ушах у Лешего еще стоял грохот светопреставления, болели обожженные руки и спина. Но это было там, в глубоком «минусе». Здесь в минуты катаклизма, похоже, лишь позвякивала посуда и ныли автомобильные сигнализации. Леший был даже несколько разочарован.