Шпионы и все остальные
Шрифт:
— Да ни х…я! — проговорил он с набитым ртом. — Я Захара уважаю, как не знаю кто! Не видишь, что ли? Глаза разуй, дылда! Сам зажрался, б…дь, как боров, морда салом заплыла, под собственным носом ни х…я разглядеть не можешь!
Не дожевав, он налил еще рюмку и снова выпил.
— Вот так! И пью и жру! Я — Бруно Аллегро, б…дь! Я тебя перепью, если захочу! Кого хочешь перепью! Я, б…дь, тебе не х… какой-нибудь лондонский! Я — Бруно Аллегро! Человек-стакан, понял? Ты понял или нет, я спрашиваю?
— Ага.
— Чего-чего?!
— Простая здоровая пища, Бруно, рождает простые и здоровые мысли, — сказал Захар. Он стоял в дверях кухни, сунув разделочную доску под мышку, и смотрел на них. — Так что поменьше выё…вайся, ага.
— А кто выё…вается? — обернулся к нему Бруно. — Я выё…ваюсь?! Я тебе вообще сказал в жопу идти, ты не расслышал, что ли?
Он замолчал, быстро взглянул на Поляка, вытер рот ладонью.
— Ну, это, в общем… Ладно, Захар. Иди сюда, выпьем вместе, что ли! И не п…зди! А то встал там, понимаешь, как бедный родственник, и п…здит!..
Через десять минут Бруно Аллегро картинно отдернул манжету и посмотрел на часы. Это были швейцарские «Balmain Chrono».
— Ладно, пацаны. Все было ништяк, но мне пора сваливать. Сегодня в Екатерининский дворец надо быть к семи. Просили не опаздывать. А мне еще бриться, переодеваться, все такое…
— И чего там делать, в этом дворце? — поинтересовался Поляк.
— Как чего? Романыча поведу! Он ведь без меня ни на шаг! Как дитя малое! А там юбилей этого, как его, «Моэт э Шандо»! Банкет-фуршет, смокинги-хуёкинги…
— Кого юбилей? — не понял Поляк.
— «Моэт э Шандо», б…дь! — гаркнул Бруно. — Двести пятьдесят лет ихнему, б…дь, дому, заводу или как там его, не знаю! Ты что, глухой, Поляк? Не втыкаешь?
Карлик ловко соскочил на пол, одернул пиджак.
— Пойло такое французское! Шампанское, б…дь! С пузырьками! Или тебе еще объяснить, что такое шампанское?
— Не надо мне ничего объяснять! — обиделся Поляк. — Пил я шампанское! Только не всякие там шандоны-гандоны, а нормальное шампанское, «Советское»!
— Олух ты! — изрек Бруно, с нежностью разглядывая свои кроваво-красные туфли. — Это если я тебе в бокал сейчас нассу, это будет «Советское»! Даже лучше, чем «Советское», потому что я с утра французского коньяку накатил. А «Советское» — это вообще не шампанское, запомни! Вот «Моэт» — шампанское! Оно в Шампани делается, провинция такая во Франции, типа нашей области! Понимаешь разницу?
Он повернулся к Захару.
— Захар, б…дь, объясни ему! Ты ведь должен понимать!
Хозяин шашлычной скромно сидел за столом, чистил сухую колбасу и нарезал на тонкие прозрачные дольки. Водку он почти не пил.
— Вон, в «Перекрестке» на Тверской этого твоего «Моэта» хоть залейся, — заметил Захар. — Шампань как шампань,
— Во-во! Да ты раньше и названия такого не знал! — вставил Поляк. — Одну водяру глушил и мозги никому не компостировал!
— Это я-то не компостировал? — удивился Бруно. — П…дишь! Не может быть! Я всегда компостирую! Особенно таким, как вы! А почему, угадай? А?
Бруно выдержал паузу.
— Потому что я умнее вас в четырнадцать раз!
И он громко, от души расхохотался.
Подземная экспедиция
Сердце у всех колотилось прямо под горлом: давно не спускались в «минус», тренированные организмы отвыкли от нечеловеческих условий подземелья. К тому же в любой момент ожидали подлянки. Фонари сперва не жгли, боялись. Двигались практически на ощупь.
— А что делать, если стрелять начнут? — спросил Ржавый. — Наземь ложиться? Так тут грязи по щиколотку.
— Хорошо, не говна по пояс, — огрызнулся Палец. — Кто в тебя стрелять станет?
— На войне снайпер всегда командира выбирает, — сказал Зарембо. — А у нас самый нарядный кто? Ржавый!
Действительно, они были в обычных рыбацких комбинезонах, а Середов — в специальном «подземном» облачении, похожем на то, каким пользовались «тоннельщики».
— Командиру обидных прозвищ не дают! — возразил Середов. И пожаловался: — У меня уже ноги не идут… И кажется, что кто-то смотрит…
— Это обычный страх «минуса», — сказал опытный Зарембо.
Когда вышли в тоннель транспортной узкоколейки и там тоже никого не обнаружили — ни часового, ни даже старого вахтера, — после этого немного осмелели. Скоро из-под мусора стали проступать рельсы, а там и на первую решетку наткнулись. Обычная стальная решетка, приваренная к старой тюбинговой арматуре. Она даже до самого верха не доходила, там оставалась прореха сантиметров в десять. Срезали за пару минут. Аккумуляторная «болгарка» визжала так, что и в преисподней, наверное, слышно было. Но все обошлось, никто не сбежался. Тут уже включили налобники на полную мощность, заговорили в голос, бояться перестали вообще. Хотя нет, Середов все равно как-то странно дергался, потел и оглядывался все время.
— И чего ты переживаешь, Ржавый? — весело поинтересовался Зарембо.
— Не знаю… Непривычно… Вы-то, ясное дело, матерые подземные волки… А у меня опыт поменьше. Знаете, как летчиков различают? По налету часов! У одного тысяча часов в небе, а у другого — сто. Вот и у нас такая же разница.
— Летчиков различают по-другому: кто летает, а кто просто сидит в кабине. Тебе ниже «Бухенвальда» спускаться и не придется. Будешь там скучать да нас дожидаться. Подушечку надувную взял?
— Какая подушечка? — обиделся Середов. — Я что, по-твоему, спать туда иду?