Шпионы и все остальные
Шрифт:
— Вы свободны, — бросил он.
Евсеев дернул Пушко за рукав и направился к выходу. Тот неуклюже повернулся, последовал за ним.
— А как же рапорт? — шепотом спросил он у Евсеева.
— Рапорт останется у меня! — сказал вдогонку генерал. — И хватит заниматься ерундой! Хватит!
Светская жизнь
Шестиметровый «Майбах» цвета «черный бандит» заехал на круговую площадку перед Екатерининским дворцом и сбросил скорость.
— Пятый, встречайте. Мы на месте.
— Вижу вас, Первый. Встречаю.
Часть
— Пять секунд буквально! — сообщил Вася-Альберт, сунувшись в окно к водителю. — Сейчас вице-премьерская тачка выедет, мы на ее место!
«Вот х…и», — подумал Бруно.
Яркие огни иллюминации, забитая люксовыми авто площадка, огромное неоновое число «250» в вечернем небе, струящийся белым и красным логотип «Moёt & Chandon» над входом. Струнный квартет на травке, Дебюсси. Мужчины в смокингах и фраках, женщины в вечерних туалетах…
— Ага! Вон та прошман… пардон, та дама, про которую я вам говорил, Семен Романович! — громко сказал Бруно, показывая пальцем куда-то в толпу. — Вон та, в зеленом платье с такой длинной х…овиной! Ну, точно! Это она меня тогда в туалет затащить хотела! У нее в трусах была пробирка с коксом! Вон, идет с этим мужиком под ручку!
— Бруно, заткнись, пожалуйста, а? — раздался бесцветный надломленный голос с заднего сиденья.
Там сидела Маша, подруга Семена Романовича. Она два часа назад вернулась с Ямайки.
— А кто это, Маш? Ты ее знаешь? — спросил Семен Романович, оглядываясь на даму в зеленом.
— Да Сонька Печерская, кто ж еще… «Болтуху» какую-то ведет на Пятом канале… Мамочки, голова просто раскалывается…
— Она тогда тоже в какой-то зеленый парашют завернута была! — сказал Бруно. — И со сцены чего-то зажигала! Про ответственность чего-то! Про мировой кризис! А мне говорит: заряжай, говорит, Брунчик, щас улетим нах!
— По-моему, это сам Павел Давыдович с ней, — сказал Семен Романович, наблюдая за толпой. — Или это не он? Что-то я не разгляжу…
— Вот сучка! — вяло отозвалась Маша.
— А его я тоже по телевизору видел, мужика этого еёного! — заорал Бруно. — Он тоже со сцены зажигал!
Маша болезненно поморщилась, простонала: «Бли-и-ин…» и воткнула пальчики в виски.
— У него работа такая, Бруно, — сказал Семен Романович. — Он председатель комитета Госдумы.
— А что такое «комитет», Семен Романович? — спросил Бруно.
И сам себя перебил:
— Вы ее, главное, ко мне не подпускайте, Соньку эту! Ну ее нах… В баню, то есть! По-моему, у нее кокс паленый! С ней точно чего-то не то! Гоните ее сразу, козу эту бешеную!
— Ты предлагаешь, Бруно, чтобы Семен Романович немножко поработал твоим охранником? — послышалось с заднего сиденья.
Бруно на секунду задумался.
— Чего? Нет! Ну, в смысле,
Он почесал бородку.
— Ну, я имею в виду, что, конечно же, ни хрена! Ни хрена, точно! Да плевать я хотел на ее кокс! Семен Романович, расслабься! Это я пошутил! Ха-ха! Вы под моей охраной, все будет четко!
— Я уже расслабился, — проговорил Семен Романович. — Кажется, я никогда не чувствовал себя таким расслабленным.
— Мамочки, у меня сейчас голова взорвется, — сообщила Маша. — Хочу обратно в Кингстон. На Ямайку. Срочно.
— А почему мы не ездим на красной «Феррари», Семен Романович? — сказал Бруно. — Я вас, конечно, дико уважаю, но «майбахов» здесь штук сто, наверное. Вон, стоят, сараи сараями! И почти все черные, как наш…
Вице-премьерская машина, наконец, отъехала. «Майбах» сразу же встал на ее место. Охранники распахнули дверцы, выпуская пассажиров.
— Извините за задержку, Семен Романович, — пролепетал Вася-Альберт. — Здесь сегодня просто дурдом какой-то…
— С начальником охраны объясняйтесь, — холодно бросил Семен Романович.
Бруно Аллегро вышел из машины и важно изрек:
— Отдыхай, Вася! Здесь шеф под моей охраной! Отвалите все, не мешайте работать!
Карлик моментально преобразился. Теперь он уже не пассажир, не светский баловень и балагур, он — личный охранник самого Семена Романовича Трепетова, основного акционера нескольких ведущих российских и зарубежных компаний, председателя совета директоров холдинга «Недра», владельца десятка промышленных предприятий, четырех яхт, двух «боингов», дюжины вертолетов, обширного автопарка, а также вилл, особняков, пентхаузов и даже одного клуба английской футбольной премьер-лиги.
Бруно был «пристяжным» — лицом, сопровождающим хозяина на мероприятиях, куда обычным секъюрити вход закрыт. Рауты всякие, банкеты вроде этого… Черный смокинг, естественно, бабочка, все дела. Работа непыльная: тусуешься где-то рядом, изображаешь из себя светского льва, шуточки отпускаешь, шампань, пивко, девочки, ну и по сторонам тем временем поглядываешь, ясень пень. Если кто-то на хозяина наедет или там хихикать начнет за его спиной, тогда бокалом в глаз, вилку в пузо. Раньше Трепетов обходился без «пристяжного», кстати. Это уже когда Бруно появился, он стал его брать с собой — поскольку масштаб личности, море обаяния, харизма там и прочие дела. А! — ну и, конечно: человек-ядро, чемпион мира по отмудохиванию. По отмудошиванию. По отму… По армрестлингу, короче! За Бруно Аллегро — как за каменной стеной, это всем известно!
— Ба, Семен Романович! Ты, как всегда, опаздываешь! И, как всегда, правильно делаешь!
— О, Машенька, что за чудное платье! Как Кингстон? В Негриле просто сказка, правда?
Налетели. Фраки, туалеты… Фа-фа-фа, тра-та-та. Они все тут друг друга знают. Холодные, уверенные в себе, так что за сто метров одним взглядом сшибут, но когда общаются с равными себе, становятся бесконечно симпатичными, такими свойскими, иногда просто хочется пасть на колени и вслух читать стихи… А иногда — всандалить кирпичом по чьей-нибудь прическе за шестьсот евро.