Шрамы на ладонях
Шрифт:
Ео как будто играла в игру. А игра такая: Ео проверяла, хватит ли у педагогов и родителей терпения, чтобы вынести все её проделки?
Или: до каких пор можно нарушать Правила, чтоб дело завершалось замечаниями и смешными нотациями?
Играла Ео, играла. И заигралась.
За пару лет до окончания первого этапа обучения девочка забалансировала на грани "отстранения" от школы.
– Мы ставим вопрос об "отстранении" и запрете дальнейшего обучения вашего ребёнка. "За пограничное поведение", - однажды объявил родителям старший преподаватель.
– Её выходки плохо действуют на других учеников. Она становится опасной не только для себя, но и для окружающих.
Это являлось серьёзным предупреждением! Проще говоря, это был конец.
– Я умываю руки!
– провозгласил отец.
И тут же хватался за голову:
– Неужели придётся писать отказ?
– Сама виновата!
– не смотрела на Ео мать.
– Попробуй ещё скажи, что мы тебя не предупреждали! Смотри, мы можем заявить отказ!
Родители имели право так сказать. Закон предписывал им растить ребёнка. Но если ребёнок совсем уж выходил из подчинения и совершал грубые проступки, родители имели право заявить Совету, что отказываются растить его и нести за него ответственность.
Вот до чего дошло!
Закон предписывал растить ребёнка, но Закон не мог предписать никому испытывать к ребёнку (или к мужу, или к жене) - какие-то особенные чувства.
Ровная и каждодневная забота о ребёнке? Да!
Забота о том, чтоб ребёнок следовал Правилам? Да!
Но - не более того.
Конечно, родители не могли не испытывать к Ео (и к друг другу!) какого-то чувства привязанности. Но родители вполне могли существовать и без Ео. Правда, им не разрешили бы больше иметь детей.
Ну, и что?
Может, они бы даже получили предписание Совета на то, чтоб прекратить совместное проживание.
Ну, и что?
В мире Эмит-трей такая ситуация никого не удивляла.
Жаль, конечно, что девочка дошла до "отстранения". Если человека "отстраняли", его, для начала, направляли на Остров. То есть, высылали.
Могли выслать и Ео. Обидно, но... Сама виновата.
И всё.
В принципе, как говорили в новостных передачах, на Острове ничего страшного с людьми не происходило. Там текла та же самая жизнь, по тем же Законам, по тем же Правилам.
Только там присутствовало больше "наблюдателей и защитников".
Они ходили по Острову, и наблюдали. Ну, и защищали, если надо.
"Наблюдатели" предусматривались и в обычной жизни обычных людей.
После первого этапа обучения некоторых выпускников просто приглашали поступить на учёбу на "Отделение Порядка и Защиты". Учиться, чтобы получить специальность "наблюдателя и защитника".
В обыденной человеческой жизни наблюдатели, чаще всего, казались невидимыми. Да и зачем им как-то выпячивать себя!
Ведь Законы и Правила представляли суть существования мира Эмит-трей. С малых лет, от утробы матери людей приучали соблюдать Законы и Правила, и люди спокойно их соблюдали.
Даже перемещение на Остров не являлось окончательным наказанием для человека. Допускалось и приветствовалось возвращение в обычную жизнь. Иногда люди возвращались очень скоро, иногда - через несколько лет.
Среди знакомых и сотрудников родителей Ео никто на Остров не ссылался, и никто с Оствова не вернулся.
Узнать из первых уст, как живут люди на Острове - невозможно.
И невозможно узнать, что происходит с теми, кто не смог и на Острове жить спокойно. Об этом чего только не рассказывали! Но точно никто ничего не знал.
Да и какая, в общем, разница, что происходит с нарушителями! Надо просто жить, как положено, и тогда ни глупые, ни слишком заумные вопросы (что почти одно и тоже!) у человека не возникнут.
ГЛАВА 4
Для решения вопроса об "отстранении" школа направила Ео в Совет образования. Вместе с родителями.
Совет образования - часть общего, большого Совета. Не менее важная, чем все остальные части.
Здание Совета поражало внушительностью и величием. Полукруглое, с полупрозрачными стенами. С огромными картинами на стенах. На картинах - родная природа.
Внутри тихо, прохладно. Вьющиеся растения островками растекаются по стенам, занимая пространство между картинами.
Журчит искусственный фонтанчик.
Как будто Ео пригласили на отдых, а не на суд!
Ео с родителями усадили сначала в мягкие кресла и попросили подождать. Рыжевато-медные волосы Ео рассыпались по спинке кресла. Она закрыла глаза.
Она старалась держаться спокойно. Но волнение ворочалось в груди Ео, как маленький пульсирующий комочек. Мысли перескакивали с одной на другую.
"Ну и пусть выгоняют на свой Остров!" - нашёптывала одна мысль.
"Нет, нет!
– вопила другая.
– Я боюсь! Я хочу остаться! Как же я там буду - одна, без родителей!"
"А что - родители? Разве они тебе так уж нужны? Да и ты им - не очень-то нужна! Лишние хлопоты!"
"Нет! У меня здесь есть мой дом, моя комната, моя кровать!"
"Будет другая комната, другая кровать!"
"Там наблюдатели будут за мной ходить, как хвост!"
"Тебя и тут вычислили..."
Мысли проделывали круг, и возвращались снова:
"Ну и пусть выгоняют на свой Остров!"
"Не хочу на Остров!"
И т.д.
На третьем круге мысли прервал служитель:
– Просим вас пройти в зал!
Ее вздрогнула и поднялась.
Таким оказался первый раз, когда решалась её судьба.
ГЛАВА 5
Маленькая Ео стояла в центре большого зала перед строгими членами Совета. Их кресла располагались по кругу, амфитеатром. Родители стояли поодаль с соответствующими моменту скорбными лицами.