Шри Ауробиндо. Тайна Веды
Шрифт:
Иногда в молитве речь идет не о светозарном наслаждении или лучезарном изобилии, а о сияющем побуждении или силе: «Привези же нам, о Дочь Небес, светозарные порывы вместе с лучами Солнца», gomatir ia avaha duhitar diva, sakam suryasya ra'smibhi (V.79.8). Саяна поясняет нам, что здесь имеется в виду «сияющая пища»; но, безусловно, абсурдно говорить о сияющей пище, которую приносит Заря вместе с лучами Солнца. Если слово i имеет значение «пища», то под всем выражением мы должны понимать «пища из коровьего мяса», но хотя в древности употребление говядины в пищу и не было запретным, как явствует из Брахман, все же этот смысл, которого Саяна старается избежать, дабы не оскорбить чувства индусов более поздних времен, здесь не имеется в виду (он был бы не менее абсурден, чем и первый), что подтверждается другим стихом Ригведы, где Ашвины призываются даровать нам светозарный порыв, который перенес бы нас за пределы тьмы, ya na piparad a'svina jyotimati tamas tira, tam asme rasatham iam (I.46.6).
Из этих характерных примеров мы можем получить представление о том, насколько широко используется образ Коровы Света в гимнах Веды и с какой очевидностью он указывает на наличие в них психологического
Возражений много, и иные из них убедительны. Если мы примем за факт, что ведийские гимны сочинялись в Индии и заря в них – это индийская заря, а ночь – короткая ночь южных широт, продолжающаяся лишь десять-двенадцать часов, то придется признать, что ведийские риши были примитивными людьми, охваченными страхом темноты, населенной в их представлении нечистой силой, которые не имели понятия о естественном законе чередования дня и ночи – тем не менее блистательно воспетом ими во многих гимнах – и верили, что только благодаря их молитвам и жертвоприношениям Солнце восходит в небесах и Заря появляется из объятий своей сестры Ночи. Тем не менее они говорят о непреложности правил для действий богов и о Заре, которая неизменно следует путем вечного Закона или Истины! В таком случае, мы должны предположить, что, когда риши восторженно восклицает: «Мы переправились на другой берег этой тьмы!» – то это он с таким воодушевлением воспевает обычное пробуждение на рассвете очередного дня. Или мы должны предположить, что люди времен Вед принимались приносить жертвы на заре и возносили мольбы о свете, когда солнце уже взошло. А если мы согласимся со всеми этими нелепостями, то тут же натолкнемся на ясное заявление, что только после того, как они девять или десять месяцев вершат жертвоприношение, они вновь обретают с помощью риши Ангирасов утраченный свет и пропавшее солнце. А как нам понимать постоянное утверждение о том, что Свет был явлен нашими Предками: «Праотцы сокрытый свет отыскали, истиной в своих помыслах они породили Зарю», guham jyoti pitaro anvavindan, satyamantra ajanayan uasam (VII.76.4)? Если бы мы встретили подобные строки в поэтическом произведении любой другой литературы, мы бы сразу придали им психологическое или духовное значение; и нет никаких оснований поступить иначе в отношении Вед.
Если, однако, мы должны исходить исключительно из натуралистического толкования ведийских гимнов, то совершенно очевидно, что ведийские Заря и Ночь не могут быть ночью и зарей в Индии; только в том случае, если риши находились в условиях арктического региона, их отношение к этим природным явлениям и их заявления по поводу Ангирасов становятся хоть сколько-нибудь понятными. Но хоть и чрезвычайно вероятно, что воспоминания об арктической родине находят свое отражение во внешнем смысле Веды, арктическая теория происхождения ариев не исключает существования сокровенного смысла, стоящего за древними образами, почерпнутыми из явлений природы, как и не избавляет эта теория от необходимости более последовательного и прямого истолкования гимнов, обращенных к Заре.
Рассмотрим для примера гимн риши Прасканвы из рода Канвов, обращенный к Ашвинам (I.46), в котором упоминается тот самый светозарный порыв, что переносит нас по ту сторону тьмы. Этот гимн непосредственно связан с ведийской идеей Зари и Ночи. В нем встречаются многие устоявшиеся ведийские образы: путь Истины, переправа через реки, восход Солнца, тесная связь Зари и Ашвинов, мистическая сила и океанская суть нектара Сомы.
«Вот та Заря, непревзойденная, восходит, восхитительная, в Небесах; о Ашвины, этим гимном Безбрежность вашу я утверждаю, вы, кому Океан является матерью, вершители труда, божественные, кто выходит за пределы ума к блаженствам и мыслью находит то богатство существования… О Владыки Странствий, о вы, дающие ментальную форму слову, вот тот, кто устраняет ваши раздумья, – смело напейтесь Сомы; даруйте нам тот порыв, о Ашвины, тот сияющий импульс, что переносит нас за пределы тьмы. Отправляйтесь в путь ради нас на своей ладье, дабы достичь другого берега, по ту сторону мыслей ума. Запрягайте, о Ашвины, колесницу свою – колесницу, что становится широкой весельной ладьей в Небесах, когда пересекаете вы небесные реки. Мыслью запряжены Силы Восторга. Силы Сомы в небесах, несущие восторг, и есть то богатство существования в пространстве Вод. Где же сбросите вы тот покров, что создали сами, дабы сокрыть себя? Так, Свет родился ради восторга Сомы – Солнце, что было во тьме, выбросило свой язык навстречу Златому. Путь Истины проявился, по которому мы перейдем на тот берег; показалась вся широкая дорога через Небеса. Ищущий растет в своем существе к всевозрастающему проявлению вслед за проявлением Ашвинов, когда услаждаются они в упоении Сомы. О вы, обитающие (или сияющие) во всеозаряющем Солнце, через питие Сомы, через Слово придите как творцы блаженства в наш человеческий род. Заря приходит к нам согласно вашему блеску и славе, когда вы охватываете все наши миры; вы добываете Истины из Ночей. Оба пейте, о Ашвины, оба вместе протяните нам покой посредством расширений, цельность которых остается нерасторжимой».
Вот это прямой и подлинный смысл гимна, мысль которого не трудно понять, если помнить основные идеи и образы ведийской доктрины. Ночь, бесспорно, есть образ внутренней тьмы; с восходом Зари Силы Истины извлекаются из объятий Ночи. Это восход Солнца, которое было затеряно во мраке, – знакомый образ сокрытого Солнца, вновь открываемого Богами и риши Ангирасами, – солнца Истины, которое теперь направляет свой огненный язык навстречу золотому Свету: ибо hiraya, золото, есть конкретный символ высочайшего света, это есть золото Истины. И именно это истинное богатство, а не золотую монету просят ведийские риши у Богов. Этот великий переход от состояния внутренней темноты к озарению осуществляется Ашвинами, повелителями ликующего, устремленного ввысь движения ума и витальных сил, когда они изливают бессмертный нектар Ананды в ум и тело и там вкушают его. Они придают ментальную форму выражающему Слову, они ведут нас к небесам чистого разума за пределы этой тьмы и там Мыслью приводят в действие энергии Восторга. Но и небесные воды пересекают они, ибо энергия Сомы помогает им разрушить все ментальные построения, – даже эту завесу сбрасывают они; они выходят за пределы Ума, и этот последний шаг описывается в образах переправы через реки, перехода через небеса чистого разума, прохождения путем Истины на другую сторону. Только по достижении высочайших высот, parama paravat, обретаем мы, наконец, покой в великом человеческом странствии.
Далее мы увидим, что не только в этом гимне, но и всюду в Веде Заря приходит, словно та, кто приносит с собой Истину, она сама есть сияние Истины. Она – божественная Заря, а обычный рассвет есть не более чем ее слабый отблеск и символ в материальной вселенной.
Глава XIII. Заря и Истина
Уша, богиня Зари, постоянно описывается в образе Матери Коров. Если корова является ведийским символом физического света или же духовного озарения, то это выражение должно соответственно означать, либо что она является матерью или источником лучей дневного света, либо что она творит сияние высшего Дня, блеск и ясность внутреннего озарения. Однако мы видим, что в Веде Адити, Матерь богов, описывается и как Корова, и как вселенская Мать; она есть Высочайший Свет, и все сияния исходят из нее. С точки зрения психологической функции, Адити есть высочайшее или бесконечное Сознание, мать богов, в противоположность Дану или Дити [29] , расчлененному сознанию, матери Вритры и прочих Данавов, враждебных богам и человеку в его развитии. В более общем смысле Адити является источником всех космических форм сознания, начиная с физического и выше; семь коров, sapta gava, – это ее формы, и, как нам известно, существует семь имен и семь обителей Матери. Уша, в качестве матери коров, может быть только формой или энергией этого высочайшего Света, этого наивысшего Сознания, Адити. И действительно, мы находим такое описание Зари в стихе I.113.19: mata devanam aditer anikam, «Матерь богов, форма (или энергия) Адити».
29
Не потому, что слово Адити этимологически является отрицательным от Дити; эти два слова происходят от совершенно разных корней – ad и di.
Но озаряющий рассвет высшего или нерасчлененного Сознания всегда есть восход Истины; если Уша и есть эта светоносная заря, то мы непременно должны обнаружить, что в стихах Ригведы ее приход прочно связывается с идеей Истины, ритам (tam). И такую связь мы обнаруживаем постоянно. Ибо прежде всего Уша изображается «верно следующей путем Истины», tasya pantham anveti sadhu (I.124.3). Здесь никак не применимо ни ритуалистическое, ни натуралистическое толкование слова ритам (tam); так как было бы бессмысленно настойчиво утверждать, что Заря следует путем жертвоприношения или путем воды. И мы можем лишь уйти от наиболее очевидного смысла, если предпочтем толковать выражение pantha tasya не как путь Истины, а как путь Солнца. Но Веда скорее говорит, что Солнце следует путем Уши, и это более похоже на естественный образ, подсказанный наблюдателю видом физической зари. Более того, даже если в других местах это выражение не столь очевидно означает путь Истины, психологический смысл все же может присутствовать, поскольку можно считать, что рассвет озарения следует путем Истинного или Владыки Истины, Сурьи-Савитара.
Та же идея, но с еще более ясными и полными психологическими указаниями, повторяется в гимне I.124.3, tasya pantham anveti sadhu, prajanativa na di'so minati, «Она движется согласно пути Истины и, как знающая, не ограничивает пространства». Можно отметить, что слово di'sa [30] имеет двойное значение; но в данном случае нет необходимости останавливаться на этом. Заря идет путем Истины, и, поскольку она обладает этим знанием или восприятием, она не ограничивает безбрежность, bhat, чей свет она представляет. То, что это есть подлинный смысл стиха, подтверждает без всяких сомнений, определенно и бесспорно отрывок из пятой мандалы (V.80.1), где Заре дается такое описание: «она со светозарной поступью, Истиной безбрежная, высочайшая в Истине (или обладающая Истиной), несущая с собою Свар», dyutadyamanam bhatim tena tavarim svar avahantim. Здесь присутствует идея Безбрежности, идея Истины, идея солнечного света, происходящего из мира Свар; и, конечно же, все эти понятия не могут быть так тесно и определенно связаны лишь с обычной физической зарей! Можно взять для сравнения такую строку (VII.75.1): vyua avo divija tena, avikvana mahimanam agat, «Заря, рожденная в небе, Истиной открывает сущее, она приходит, являя величие». И снова мы видим, что Заря силой Истины являет все сущее, а результат этого описывается как проявление определенной Безбрежности.
30
Букв. «страны света» (прим. ред.).
Наконец, мы встречаем ту же идею, но описанную иначе, с употреблением другого слова, обозначающего Истину, – сатья (satya), которое, в отличие от tam, не допускает никакого двойного толкования: satya satyebhir mahati mahadbhir devi devebhi (VII.75.7), «Заря, истинная в своем существе вместе с богами, которые истинны, великая с Богами, которые велики…» Эту «истинность» Зари особо подчеркивает Вамадева в одном из своих гимнов (IV.51); ибо он не только говорит о Зорях как о тех, кто «вмиг объезжает миры на своих скакунах, запряженных Истиной», tayugbhir a'svai (ср. VI.65.2), но и дает им такое определение: bhadra tajatasatya, «благодатные и истинные, ибо от Истины рожденные», в другом стихе он описывает их как «богинь, пробуждающихся из обители Истины» (IV.51.8).